Степан Мышкин посмотрел вслед удаляющейся троице и вздохнул: «Ну ничего, вот вернется мой из Гватемалы — уж с ним я душу отведу, посидим, поговорим вдосталь!»

Успокоенный этой мыслью, Степан шел домой, тоска на время отступала, но потом с новой силой охватывала душу, особенно зимой, когда за окном было темно, мела пурга и острее чувствовалось одиночество. Подняв воротник и опустив голову, Степан вышел из дома и быстрыми шагами направлялся к переговорному пункту.

— Вам чего, гражданин? — спросила у Степана Мышкина телефонистка. — Не видите, я разговариваю.

— Вижу. Но я Москву жду.

— Ждите. Когда соединят, вас вызовут.

— Час уже жду.

— Мы не виноваты. Канал занят.

— Так сколько же еще ждать?

— Я сказала — ждите! Не можете — сниму ваш заказ!

— Что вы, я подожду! — покраснел Степан. — Мне обязательно надо дозвониться!

— Тогда ждите, — сказала телефонистка и повернулась к женщине, разговор с которой прервал Степан Мышкин.

— Я их сама видела, — стала объяснять женщина, — он коляску катит, а она рядом идет, вроде как невеста. А сама, бесстыжая, ни на кого не обращает внимания. Он ей все говорит, говорит, а думали — приличный человек. Жена на похороны уехала, а он с молодой связался. И еще работает в исполкоме. Вот какие теперь времена!

— А как жена его приедет — такое будет?! — мечтательно произнесла телефонистка.

— Это точно! — авторитетно подтвердила женщина. — Жена этой бесстыжей повыдирает волосы, мужа по башке треснет чем-нибудь тяжелым, чтобы в себя вернулся, и еще напишет куда надо, чтобы его оттуда поперли! Я бы так сделала!

— Москва не отвечает! Кто вызывал Москву? — прокричала телефонистка.

— Я вызывал! — подскочил к окну Степан Мышкин.

— Ваш абонент не отвечает. Заказ перенести или отменить?

— Перенесите. Я еще подожду, — вздохнул Степан, — беда какая. Снова я его не застал. Наверно, укатил в свой Бенилюкс. Уже полгода дружка застать не могу дома — то он в Кампучии, то в Голландии, то в Сьерра-Леоне. Мотается и не знает, как я живу, что у меня нового!

— А чего у тебя нового? — нахально спросила полная женщина.

— У меня? — растерялся не ожидавший прямого вопроса Степан. — Как чего? Кабана забил. Почти шестьдесят кило. Сорок продам, остальное — себе. А он не знает!

— Кто? Кабан? — раскатисто засмеялась женщина, за ней телефонистка.

Степан огорченно махнул рукой на смеющихся женщин и вышел из здания почты. Постепенно телефонистки привыкли к нему, не спрашивая, набирали московский номер и потом с ухмылкой говорили, что номер не отвечает. Но однажды случилось непредвиденное. Мышкин взял трубку, как обычно услышал длинные гудки, но вдруг они оборвались и раздался осипший мужской голос: «Алле! Кто говорит?» Не ожидая такого поворота событий, Мышкин растерялся и не знал, что делать дальше.

— Алле! Говорите! Я вас слушаю! — требовал голос. — Кто это? Даша… Даша, почему ты не отвечаешь? Где ты? У мамы? Как дочка? Даша, приезжай! Я жду тебя, Даша!

— Говорите, — услышал Степан Мышкин голос телефонистки. — Говорите. Москва на проводе.

— Это не Даша, — собравшись с духом, произнес Мышкин. — С вами говорят из Николы Ямы.

— Откуда?

— Из Николы Ямы.

— Кто говорит?

— Ваш друг говорит.