Лариса не без сожаления вспоминала спокойную, хорошо оплачиваемую работу на размене денег и не могла простить приезжей семье потерю этого места.

Вопросы бесперебойной работы автоматов ее не волновали, и она решила отомстить Наташе и Евгению, обвинив их, разумеется анонимно, от имени массы отдыхающих, в антисанитарном состоянии автоматов. На большее она не решилась, опасаясь поссориться с Аккурат Аккуратовичем, имевшим в городе большое влияние, в том числе и на ее бывшего возлюбленного. Санитарная комиссия напугала Евгения, он обещал собственноручно подметать площадку перед автоматами и был вынужден множество раз поднимать тост за чистоту и гигиену торговых точек, дегустируя с членами комиссии неразбавленное вино, хранящееся в безобидных чайниках.

Но на этом месть Ларисы не закончилась, и она подговорила двух симпатичных, хорошо успевающих в школе мальчишек незаметно уносить от автоматов стаканы, что ребята стали делать, и весьма ловко, не столько за вознаграждение, сколько из озорства.

«Стаканы! Механик, стаканы!» — раздавалось чуть ли не ежечасно, и вконец издерганный Евгений нес новые стаканы, не зная, сколько их понадобится завтра — десять, пятнадцать или двадцать пять. Наташа, занятая разменом денег, не могла отвлекаться и уследить за ворами, а сообщать в милицию и привлекать ее внимание к работе автоматов Евгений не решался. Ситуация создалась напряженная. Лариса торжествовала.

Ютти каждый день приходил к автоматам и, покинутый уехавшими хиппарями, сидел там один, не спуская глаз с проходивших людей. Ночевал он на лежаках у моря, пустяковины, за которые ему давали мясо, кончились, а любимая девушка не появлялась. Иногда внимание Ютти отвлекали крики у автоматов, вслед за которыми выбегал покрасневший Евгений с выпученными глазами и новыми стаканами.

Ютти было жалко кричащих людей, которым не из чего было пить, раздосадованного Евгения. Он давно уже заметил ребят, ворующих стаканы, и, когда они, очень постаравшись, устроили у автоматов скандальную обстановку, в несколько прыжков догнал их и привел к Евгению.

Ребята расплакались, просили не говорить родителям, не сообщать в школу и все свалили на тетю Ларису, пускавшую их за это в ресторан послушать музыку и посмотреть на взрослую жизнь.

Евгений несказанно обрадовался — наконец-то прекратится это безобразие, и будет посрамлена Лариса, и наконец-то этот гордый хиппарь решил завязать с ним отношения, совершив столь гуманный поступок. Евгений притащил чайник с вином, но Ютти отрицательно покачал головой.

— Вы меня обижаете, — искренне сказал Евгений. — Я вам так обязан. Может, вам что-нибудь нужно? Скажите! Не стесняйтесь!

Ютти почувствовал, что к нему расположены, что-то предлагают, и четко вымолвил: «Башли!»

Евгения эта просьба обескуражила, и он даже сразу не смог ответить.

— Пожалуйста, — помедлив, сказал он, но ему не захотелось давать деньги. Прежде для поимки злоумышленников он бы пожертвовал большую сумму, а теперь что-то мешало расставанию с деньгами, и все его существо противилось этому акту.

— Может, дадим немного? — шепнула ему Наташа. — Может, ему на жизнь надо?

«Небось на выпивку просит», — хотел сказать Евгений, но вспомнил, что Ютти не пьет, и задумался: «Конечно, как интеллигент интеллигенту я должен помочь этому человеку. Мы из одного клана, мы против Муравьева. Но почему я должен помогать материально? Это уж будет чересчур вызывающе! К тому же примитивно. Лучше протестовать в душе, морально поддерживать друг друга, морально, а не материально!»

— Башли! — повторил Ютти, не видя в руках Евгения пустяковин, и от волнения грозно засопел.

— Дай ему десятку! — взвизгнула Наташа. — А не то… не то он сам начнет воровать стаканы!

Евгений похолодел от этой мысли и полез в карман пиджака, но, нащупав там бумажку в двадцать пять рублей, посчитал, что это многовато для Ютти, и снова ощутил в себе нежелание расставаться с деньгами.