– Чрезвычайно просто. Тим уже к четырнадцати годам вымахал с него ростом. А до того это было даже проще. Норман пользовался каждым случайным бедствием, а к некоторым из них, вероятно, и сам приложил руку. Где бы что ни происходило, он бросался к дому пострадавших, размахивая чековой книжкой и бормоча извинения. И к тому же не делай из Тима сэра Галахада, вздымающего к небесам свой непорочный лик. Подростки все – изрядные бандиты.

 Взгляд Джека потеплел от воспоминаний. Эллен рассмеялась.

 – Слышала-слышала о некоторых твоих подвигах. О мужчины! Все вы одинаковы... Джек, что мы будем делать с Тимом?

 – Я рад, что ты относишься к этому благосклонно.

 – К чему?!

 – Что он станет членом нашей семьи.

 – Но минутку, я вовсе не это имела ввиду! Пенни только шестнадцать, и я не собираюсь выдавать ее... Мне симпатичен Тим, и я неравнодушна к его судьбе, но...

 – Очень несовременная позиция. Большинство матерей на твоём месте вцепились бы в два миллиона, даже если бы их будущий зять был Джеком-Потрошителем. Тебе не кажется, что нам лучше прибрать Тима к рукам, пока он не вышел в большой мир и не убедился, что Пенни в этом мире не единственная?

 – Если ты думаешь, что я способна продать собственную дочь даже не за два, а за двадцать... – Она заметила лукавый огонек, мелькнувший во взгляде Джека, и в смущении остановилась. – Как тебе не стыдно меня провоцировать?

 – Я абсолютно с тобой согласен. Как всегда. Но, черт побери, Эллен, Пенни меня удивила! Как она ринулась за него в бой – с какой рассудочностью, с каким совершенно взрослым умом: собрала доказательства, провела целое следствие...

 – Потому что, в отличие от меня, с первого взгляда поняла, что Тим не способен на дурное, – с запоздалым раскаянием пробормотала Эллен.

 – Ну, имелись и другие причины... Если ты примешь в качестве основной посылки, что ясновидение в наши дни по такое уж распространенное явление, а на счет простого совпадения твой поразительный успех в роли гадалки тоже нельзя отнести, то поймешь, что объяснение о постороннем вмешательстве напрашивалось само собой. Самое для меня странное во всей этой истории, что ты не разглядела этого самостоятельно. Попытайся ты хоть чуть-чуть рассуждать логически, тебе открылась бы природа и многих других вещей. И тогда тебя не потрясло бы так то, что...

 Он внезапно замялся, и Эллен посмотрела на него с удивлением.

 – Нет! – воскликнула она, когда смысл невысказанных слов наконец дошел до нее. – Нет, Норман здесь ни при чем. Я бы не... Я уверена, это было иное.

 Джек опять принялся говорить, но Эллен его не слышал. Она мучительно пыталась сформулировать что-то не до конца ясное, но просившееся наружу. Только произнеся это вслух, она могла избавиться от наваждения.

 – Еще недавно я не отваживалась признаться в этом самой себе, – продолжала она, перебивая Джека. – Но теперь могу попробовать, потому что Пенни объяснила другие события, которые тоже меня пугали. Наверное, то, о чем я собираюсь рассказать, тоже поддается рациональному объяснению, но странности накапливались, и я совершенно терялась.

 Слушая про тень, возникавшую на стене ее спальни, Джек сосредоточенно хмурился, а потом серьезно кивнул:

 – Самовнушение.

 – Ты не представляешь, как реально все это выглядело. Оно... она... в общем, это была фигура повешенной, Джек.

 – У-гу. Ты когда-нибудь, – он следил за ходом ее мыслей с такой легкостью, как будто они были его собственными, – когда-нибудь выясняла, в какой комнате Мэри умерла?

 – Конечно.