Мама Тины в последний момент отказалась ехать, сославшись на проблемы с графиком в больнице округа Марин, но Холли подозревала: хрупкая темноволосая Барбара Дэвис-Чин — лучшая подруга ее матери — знала, что назревают проблемы. Должна была знать, ведь даже взрослые женщины делятся с подругами.

«Я в курсе, — подумала Холли, — я же смотрела "Секс в большом городе"».

Пять дней назад, вернувшись домой после работы на конюшне, Холли заметила неладное. Родители ссорились, и даже когда их прервал звук поворачивающегося в замке ключа, осталось чувство, что крики продолжают метаться среди белых оштукатуренных стен типичного для Сан-Франциско дома в викторианском стиле.

Судя по звукам, доносившимся из родительской спальни, с пола подбирали осколки, и половицы поскрипывали, словно от разлитого в воздухе напряжения.

— Эй, привет, я дома! — крикнула Холли, снимая куртку в прихожей, но ответа не получила.

Отец, наигранно улыбаясь, спустился по лестнице.

— Привет, малышка, как дела в конюшне?

Произошедшее никто не обсуждал. Элиза и Дэниел Катерс хранили вежливое молчание, демонстрировали прохладное отношение друг к другу во время сборов, а уж в самолете на Лас-Вегас холод стал просто леденящим. К счастью, в дороге Холли сидела в другом ряду вместе с Тиной, а в отеле «Белладжио» девушек поселили в отдельном номере.

Родители ушли смотреть представление, которое давал Цирк Солнца, а Холли и Тина остались в своей комнате, поговорить о приближающемся выпускном классе и планах на колледж: они собирались поступать в разные университеты.

Взрослые вернулись поздно и в подпитии — по крайней мере, так хотелось думать Холли, которая не могла поверить, что они способны так говорить друг с другом в трезвом состоянии. Родители метали друг в друга злые слова, которые должны, обязаны были ранить. Холли не хотела их слышать — наверняка и Тина тоже, — но оскорбления ясно доносились сквозь закрытую дверь спальни.

Утром Райан встретил их в фойе «Белладжио», и они все вместе поехали в точку старта плотов. Во время инструктажа по безопасности родители Холли едва соблюдали приличия.

Райан спустил надувное судно на воду и рассадил всех по местам. Перебранка разгорелась снова, как будто бурные воды реки Колорадо подхлестывали взаимное недовольство, и в течение дня настроение у всех становилось только хуже.

Холли и Тина съежились над веслами, тщательно выполняя указания Райана и демонстративно притворяясь, что ничего особенного не происходит. На всех были надеты ярко-оранжевые спасательные жилеты и оранжевые шлемы. У Тины шлем съехал, открывая темные волосы, которые она в честь поездки выкрасила в цвет морской волны. Холли зажало рядом с Тиной по центру плота, похожего на пухлое каноэ. Они неслись между гладкими черными валунами и стволами деревьев, как на сумасшедшем аттракционе; плот со всех сторон заливала вода, но холод казался тропической жарой по сравнению с тем, что излучали ее родители.

— Да что с ними такое? — шепнула Тина на ухо подруге. — Они убьют друг друга! Или нас.

— Удочери меня, как вернемся? — с несчастным видом попросила Холли.

— Скоро мы будем совершеннолетними и сможем пожениться. — Тина многозначительно пошевелила бровями. — Давай, детка, соглашайся, ты же меня любишь!

За этим последовал воздушный поцелуй.

Холли со слабой усмешкой тряхнула мокрыми, взъерошенными кудряшками.

— То-то твоя мама обрадуется!

— Моя мама терпимее всех твоих родственников, вместе взятых, — возразила Тина.