— Но всё равно! — не согласилась я. — Даже если ваш отец вас не любил, как я поняла, это не мешала держать вас для более выгодного брака.

Понимаю, что может прозвучать жестоко, но с учетом этого времени и этого мира, такое вполне нормально. Детей тут на самом деле часто рассматривали, как средство для достижения тех или иных планов. Особенно, это было заметно среди аристократов. Хотя, в моем прошлом мире такое тоже было широко распространено. И не только в старые времена.

— Тут вы правы, — Охтарон согласно кивнул. И я даже не подумала обижаться. Если подумать, то наши с ним положения были слишком неравными. Как бы Князь не хотел Хольм, но женить из-за этого своего собственного, пусть и не сильно любимого сына, это верх глупости. — У меня только одно предположение, что этим он соблюдал некое условие.

— Условие? — я задумалась. Всё же этот мир магический, так что в нём часто многое решает магия.

— Да. Допустим, что моему отцу очень понадобился Хольм. Если подумать, то обычно, если отец хотел что-то купить, то не успокаивался пока не получал это. А тут отступил очень быстро. Почему? Не потому ли, что он узнал, что Хольм купить недостаточно? И получить в дар от родственника тоже. А вот, например, если Хольм войдет в собственность семьи через свадьбу наследницы и сына… Что если для того, чтобы заполучить то, что есть в баронстве, нужно выполнить именно это условие?

Я задумчиво покусала губу. Такое условия магия вполне могла выставить. Такое бывало. Например, чтобы воспользоваться каким-то предметом, то необходимо быть именно наследником, или же наоборот совершенно посторонним человеком. Тут не угадаешь. Обычно хозяин того или иного предмета или места сам выставлял условия, при которых оно могло отойти другому человеку. Магия, либо сама закрепляла эти условия, либо для этого необходимо было провести некие ритуалы.

Но даже так я до сих пор не понимала, что такого могло понадобиться эльфам на небольшом клочке земли. Что такого в нашем баронстве, что Князь готов пожертвовать собственным сыном? Надеюсь, мы когда-нибудь узнаем.

— Думаю, нам ничего не остается, как принять эти догадки за предварительную версию, — сказала я, поднимаясь. Пока думали, говорили, снова захотелось пить.

Охтарон на мои действия с водой поморщился, что не укрылось от моего внимания.

— Вы хотите в туалет? Вставать вам нельзя. Слишком сильные движения приведут к тому, что раны откроются. Это пока что ещё опасно.

Я оставила питье и стала, не спрашивая разрешения, помогать эльфу. Он открыл было рот, но потом как-то весь поник и просто отдался мне на растерзания. Если он и смущался, то я не заметила. После я напоила его зельем и дала ещё отвара.

— Уже потом, в Вильхельме, — продолжила я свой рассказ примерно через полчаса, — мне стали сниться сны о вас. А потом появились браслеты. К сожалению, большего я не знаю. Ни о том, как нас поженили, ни о том, откуда браслеты.

Эльф кивнул, выдыхая.

— Браслеты могут значить только одно — боги по какой-то причине приняли наш союз и одобрили его. А брак… я могу предположить только то, что был проведен какой-нибудь древний ритуал, в котором не обязательно присутствие брачующихся. Вполне может быть, что достаточно, например, капли крови. То, что мы не знаем о таких ритуалах, еще не значит, что их не бывает.

— Да, но не кажется ли вам, что слишком много затрат для того, чтобы получить какое-то провинциальное баронство?

— Кажется, — Охтарон метнул на меня взгляд, в котором мелькнуло нечто такое, от чего я невольно поёжилась.