|
Душа Сайлы не принимала церковную догму, требующую для ведьм смерти. Она всегда считала, что к ним следует относиться как к больным, изолируя и позволяя общаться только с целительницами Церкви. Сейчас такая изоляция оказалась бы для нее самой милосердной судьбой. В сознании людей, с жадностью ожидавших начала расправы, жизнь была бы для нее слишком дорогим подарком. В их лицах она видела нечто большее, чем просто религиозную, фанатичную уверенность в своей правоте: страстное вожделение, ожидание безнаказанного убийства. Для казни мог быть избран самый страшный способ. Всегда находились желающие и умеющие продлить агонию ведьмы. Крики проклятия, ужаса и боли уносили имена торжествующих мучителей в преисподнюю. Затем мертвое тело сжигалось до последнего кусочка. Сайла запоминала эти лица. Гэн стремительно взлетел на стол, обрушивая на пол блюда, кубки, ножи. Рука его упреждающе легла на рукоять мурдата. Спокойно отдыхавшие под столом Шара и Чо вскочили, приняв оборонительную стойку. Их решительный боевой оскал подчеркивал настроение Гэна. Толпа замерла, и в наступившей тишине прозвучали его слова: — Жрица Роз Сайла — мой друг. Она отправилась со мной в изгнание, когда народ отверг меня, молилась за меня, когда я был близок к смерти. Вместе с Нилой она разделила плен у Алтанара. Затем совершила опасный поход и с триумфом вернулась в Три Территории, принеся с собой сокровища легендарных Врат. С ней пришел сюда более яркий мир, а взамен она просит только безопасного убежища. Жнея уже пыталась погубить моих друзей. Она предала Сайлу во время похода и добилась абсолютной власти над Церковью. Она называет моего друга и гостью ведьмой. Это гнусная ложь, Сестра-Мать. Я ручаюсь — Сайла чиста. И пусть покажут мне более достойную в Церкви. Гэн помолчал, окидывая толпу испытующим взглядом тигра, выбирающего из стада жертву. Никто не выдерживал этого взгляда. — Вдали от своей страны эти три женщины помогали Сайле делать жизнь нашего народа лучше. Они показали, какой должна быть Церковь, были вестниками благих перемен. Я внимаю их желанию. Отныне и навсегда моя страна будет домом для Учителей. Все, направленное на улучшение жизни моего народа, будет находить мою поддержку. Кто-то скажет, что я правлю с Церковью или для Церкви. Ложь! Я правлю один, но помогаю Церкви, пока она помогает мне. Мир изменился, скажите это своим друзьям и семьям. Мы прокладываем новый путь. Нам выпало первыми двигаться по нему. Слабые уйдут — тем лучше. А сейчас подумайте, на чьей вы стороне. Идите! Последнее слово прогремело, как гром. Обнажив мурдат, Гэн неистовым взмахом рассек перед собой воздух. Толпа хлынула из комнаты, подобно разноцветной жидкости, выплеснувшейся из кувшина. В зале остались семья Гэна и ближайшие друзья. Ушли все, кроме маленькой стайки стоявших в стороне Избранных и неподвижно застывшей настоятельницы Фиалок. Не обращая внимания на старуху, Гэн мягко улыбнулся Кейт Бернхард: — Можешь подойти с детьми. Я не съем их. Он подождал, пока Кейт подошла к детям, затем, спрыгнув со стола и жестом приказав собакам занять свое место, сделал шаг к Избранным. Они вцепились в Картер и Анспач, все еще не зная, как себя вести с этим страшным воином. Даже когда меч спрятался в ножны, большие, круглые от испуга глаза детей продолжали напряженно изучать Гэна. Никто не моргал. Гэн опустился на колени: — Извините, что так напугал вас. Разве вы никогда не слышали такого громкого разговора? Одна из девочек выпалила: — Такого громкого — нет. Картер нервно засмеялась. Вслед за Гэном рассмеялись остальные, и в комнате словно взбурлил водоворот фыркающих и булькающих звуков. Когда смех сам собой прекратился, Гэн продолжил: — Да, та сцена не была примером хороших манер. Поэтому я еще раз приношу свои извинения. Мне действительно не безразлично то, чему вас учат Жрицы. Они обещают, что это изменит мир. |
