|
Поведанное мне о Джалите — это тоже симптом. У других людей случается что-то, и они тоже обращаются ко мне за советом. — В болезнях я не разбираюсь. — Существует множество недугов. Случай с Джалитой — это всего лишь частность. — Ей кажется, что Гэн принуждает ее. Может быть, это так, а может, и нет. Что это за недуг? Настоятельница вздохнула. — Несмотря на все неприятности, которые доставила Сайла, она все же права: Церковь должна добиться, чтобы женщина перестала быть объектом купли-продажи. Гэну следует понять, что его попытка насильно склонить Джалиту к замужеству — это знак неуважения к Церкви. — Мы не знаем, принуждает ли он ее на самом деле. И Гэн — самый истый защитник Церкви. Где еще, как не в Трех Территориях, Церковь так свободна?! — Нигде. Поэтому все мы и молимся за него. Чего мы боимся, так это Учителей-отступников. Его понимание Церкви искажается. Даже его любовь к нам используется против истинной Церкви. Посмотри, как он принуждает Джалиту. — Это еще неизвестно. — Эти слова Эмсо произнес сквозь зубы. — Ну конечно, разве он станет кричать об этом? — Настоятельница протянула руку и погладила Эмсо по сжатому кулаку. — А как бы ты повел себя, если бы я рассказала, что мысль о той встрече Джалиты и Леклерка принадлежала Гэну? — Это ее слова? Почему тогда она ничего не сказала мне? Настоятельница проигнорировала вопрос. — Такой поступок — это удар по положению всех женщин. Это даже угроза Церкви, хотя Гэн и утверждает, что он ее покровитель. А он никогда не лжет. Тогда как же быть с этими противоречиями? Опечаленный, Эмсо нашел утешение в воспоминаниях. Он вспомнил свои первые дни в Джалайле. Это были скверные дни, полные страха и потерь. Но тогда они были товарищами, скрепленными, как две прибитые одна к другой дощечки. Один командир, одна цель. Одна цель. Даже тогда Гэн знал свою судьбу. Он смело встречал испытания, понимая, что должен победить или умереть. Он был настоящим вождем и чувствовал, что друзья добудут для него еще большую славу. Правда, заработать славу было легко — мужество и отвага решали все вопросы. Быть же правителем — это нечто большее. Надо удерживать власть, как всадник сжимает уздечку, чтобы править конем. Как сжимают рукоять мурдата. Мурдата. Настоятельница Фиалок прервала его размышления. — Я отведу тебя еще к одному другу Церкви. Человеку, любящему Гэна так же, как и я. Само собой разумеется, у него тоже есть разногласия с Гэном, но они — от бессмысленного стремления Мондэрка принять незаконное положение о Церкви, принадлежащее Сайле. Но все же он восхищается Гэном Мондэрком и желает ему только добра. — И кто же этот прекрасный человек? — Барон Ондрат. Эмсо вытаращил глаза. — Этот старый Олан? Да он скорее умрет, чем предоставит женщинам хоть тень свободы или даст Церкви какую-то власть. Ты что, смеешься надо мной? — Никогда не была более серьезной. Только высокомерие Гэна не позволяет ему увидеть, как сильно изменился Ондрат. Разве он просил особого покровительства после спасения Сайлы? Он очень гордый. К тому же он знает, как много старой дворянской знати Олы ненавидит Гэна, а многие друзья Мондэрка не доверяют Оланам. Ондрат гораздо более внимательный и более надежный друг, чем думает Гэн. — Она бегло осмотрелась и понизила голос до шепота, заставив тем самым придвинуться Эмсо к ней, чтобы расслышать ее слова: — Чтобы убедить тебя, я приведу пример из своего опыта целительницы. Больной редко знает, что лучше для него. Для его скорейшего выздоровления надо понять природу болезни. Только тогда лечение может быть эффективным. Нужно сделать так, чтобы Гэн увидел себя таким, каким его видят другие. Понимаешь? Кивнув в знак согласия, Эмсо отодвинулся от нее. |
