|
Растянувшись на массивной балке внутри, закрыл их за собой. Некоторое время он просто приходил в себя. Внизу настоятельница Фиалок спорила с бароном Ондратом. Голоса отражались от стен, смешивались и порождали усиливающийся злобный шум, состоящий из неразличимых звуков. Домел шустро скользнул вдоль несущей балки мимо связующих стоек и распорок. Прямо над спорящей парой слова, отражаясь от массивного дымохода, были четкими и понятными. Настоятельница говорила: — Барон, ты должен успокоиться. Он же сказал, что будет здесь, значит, будет. Более глубокий голос Ондрата, грубый и напряженный, резко отличался от холодного гневного голоса настоятельницы. — Но он опоздал! Как ты этого не понимаешь? Если он опоздает с атакой, мы потеряем преимущество ночи. — Как же он может опоздать, если не назначил точного времени? Ему нужно миновать морской патруль Вала и любопытных рыбаков. Самое худшее, что может случиться, — его просто убьют. И тогда наш план провалится. — А что, если его схватят? Он же все расскажет. Нет, мы ни за что не должны были соглашаться. — Я уже просила тебя, перестань говорить «мы». Это целиком твой план. Ондрат шагнул в темноту. Когда он вернулся, то был уже гораздо спокойнее. — Я боюсь из-за Волков. Если мы осадим Олу и замок, то каждый мужчина в казармах поднимется против нас. — Послушай, барон. Любое завоевание — это вызов окружающим. Все, что нам нужно сделать, — это удержать замок до прихода Летучей Орды. Волки окажутся в ловушке между стенами нашего замка и воинами кочевников. Они будут вынуждены сдаться. — Кто знает, когда Летучая Орда двинется на север? — Вестник, посланный к Жрецу Луны, объяснит, что через два дня ты будешь хозяином замка. Возможно, это заставит кочевников поторопиться. Ондрат пребывал в задумчивости, ковыряя указательным пальцем в носу. Поразмыслив таким образом, он изрек: — Мне это нравится. Немедленно распоряжусь. Тут где-то слонялся без дела один Вестник. Клянусь, они чем-то обеспокоены. — Он потер руки и поднес их к огню. — А когда придет Летучая Орда, она заставит грязных Скэнов задуматься о своем положении. Чем больше сюрпризов мы им готовим, тем больше мне это нравится. Какие они все-таки дикари. Семья Домела; они же были ни в чем не виноваты, но утолили голод их мерзкого божества. Кивок согласия темного капюшона настоятельницы заставил Домела задуматься о птице, вонзающей свой острый клюв в добычу. — Утопили, как котят! Как это он сказал? Песнь Проклятия… Интересно, что это значит? — Рука настоятельницы неожиданно выскользнула из рукава и шлепнулась на стол. — Этот человек — большая помеха. То, что случилось с его семьей, может случиться и с его покровителями. — Я оставил его в живых только потому, что он представлял интерес для Церкви. — Ондрат задумчиво поднялся. — Возможно, Лорсо заплатит за него. Домел ничего больше не слышал. В глазах у него потемнело. Он никогда не был любящим мужем или отцом. Уделял мало внимания своим детям, еще меньше — внукам, практически не общался с остальными родственниками. Но они были родственниками! Домел задумался: кто же из них остался жив ему на позор? А сейчас эта лживая плесень собирается продать его. Навигатора. Продать. Песнь Проклятия. Принадлежащий божеству. Божеству, которое не может покарать человека в честной морской битве. Божеству, которое использует для мести этого чертова обманщика. Хлопнула огромная дверь, ведущая в большой зал. Даже этот звук Домел уловил с трудом. Сильный внезапный запах моря вернул его к действительности. Лорсо прохаживался в золотисто-багровых отблесках огня. Домел ощущал его присутствие столь же ясно, как слышал его голос. План атаки Скэнов был предельно прост. |
