«Все эти слова не имеют под собой ничего реального — лишь пустой звук! Толстяк не найдет вора, а если даже найдет, то побоится сам что-либо предпринять, в лучшем случае обратится в милицию. Больные с подпорченными венами так же будут стоять в очереди в манипуляционную, дожидаясь, когда начинающая медсестра станет на них тренироваться, неумело тыча иглой. Лекарства будут покупать по-прежнему дорогие и много, по рецепту лечащего врача, давая тому возможность получить свой процент от аптеки. А в очередях на процедуры новые больные будут обсуждать болячки, лекарства и кражи».

Антон, зайдя в процедурную, обменял шоколадку на уколы и поспешил обратно в палату. Закрывая за собой дверь, он на мгновение встретился взглядом с инвалидом, и это не улучшило ему настроение. Лег на койку и попробовал почитать детектив, но не читалось.

Палата была крошечная, в нее помещалось лишь две кровати с продавленными сетками, две тумбочки и умывальник в углу. Закрытое пространство давило, смутно напоминая о чем-то нехорошем в его скрытой, забытой прошлой жизни. Внутри него стало нарастать раздражение, ни на что конкретно не направленное, но требующее выхода. В такие минуты он был зол на весь окружающий мир. Хотелось дать волю отрицательной энергии, которая клокотала в нем.

Лежа на койке, прикрыл лицо детективом, словно спрятался от мыслей, от серого потолка в паутине трещин, от давящей на психику ограниченности пространства, от больных в коридоре и особенно от старика-инвалида, преследующего взглядом. Внезапно Антон понял, что не может вспомнить, какого цвета у инвалида глаза. Взгляд помнит, а цвет глаз — нет.

«Сдались они мне, чтобы знать их цвет! Нервы ни к черту!»

В дверь постучали, и она тут же широко распахнулась, пропуская Верунчика. Девушка энергично вошла, чмокнула в губы принявшего сидячее положение Антона, повесила на вешалку дубленку. В сапогах на высоченных каблуках-шпильках, в короткой шерстяной кофточке салатового цвета, расстегнутой на три верхние пуговицы, информирующей, что с грудью у нее все в порядке, и подчеркивающей узкую талию, в коротенькой, расширенной книзу темной юбке, обтягивающей округлые бедра, она выглядела богиней соблазна. Ее длинные темные волосы, собранные в фантастическую ракушку, чудесно гармонировали со слегка продолговатым личиком, с остатками египетского загара, озорно блестевшими громадными глазищами цвета небесной выси и свеженарисованными итальянской помадой сочными губами. Она была красива, сексапильна и явно успешна в жизни.

— На что и на кого будем жаловаться? — весело спросила она и начала доставать из сумки мандарины-апельсины, пакет с апельсиновым соком.

— На недостаток внимания со стороны сексуальных особ, которые за работой забывают о бедных, несчастных больных.

— Антоша, не будь букой — на работе цейтнот. Сегодня еле вырвалась. Со следующей недели…

— На следующей неделе думаю покинуть это гостеприимное учреждение.

— Это класс! А то я так соскучилась по тебе… Да и выбрал ты себе больницу — надо ехать через весь город, а везде такие пробки… Таксисты просто звери — гонят бешеные цены!

— Ладно, можешь больше не приезжать.

— Не обижайся, правду говорю — на работе цейтнот! Начальство зверствует, а поздно вечером уже нет сил тащиться в такую даль. Но я придумала, как не оставить тебя без внимания! Моя подружка Светка живет не так далеко от тебя. Ты ее прекрасно знаешь. Она завтра к тебе придет, обещала принести из дому что-то вкусненькое, собственноручно приготовленное.