— Что у вас? Кому плохо? — спросил врач, с сожалением оторвавшись от импортного «ужастика».

— Вы знаете, сегодня мой сосед по палате выписался, и я остался один. Заплатил за обе койки.

— Да, и что? — Врач с недоумением посмотрел на больного.

— Я хочу, чтобы на освободившуюся койку перевели инвалида, который сейчас лежит напротив двери в мою палату.

— Зачем вам это надо? Вы ведь заплатили за то, чтобы вам никто не мешал.

— Я заплатил за койку, а будет она свободна или кто-нибудь будет на ней лежать, — это мое дело.

— Хорошо, делайте как хотите. А я зачем вам нужен?

— Я знаю этот тип людей, к которому принадлежит инвалид. Он расценит это как милостыню с моей стороны…

— Не милостыню, а добрый поступок.

— Узнав о моей доброй воле и о деньгах, которые плачу за койку, он откажется переходить. Естественнее будет выглядеть, если вы направите к нему медсестру, она скажет, что его переводят ко мне в палату по распоряжению заведующего отделением.

— Хорошо. Помогу вам, но, по-моему, вы все усложняете. Ну, дело ваше. Идите в палату, я подойду с медсестрой.

Через час удивленный инвалид оказался в палате рядом с Антоном. Вблизи Антон рассмотрел глаза инвалида — ничего особенного, они были серого цвета и уж никак не черные.

— Вы знаете, — сказал Антон, внутренне напрягшись, — мне кажется, что вы хотите мне что-то сообщить. Я не ошибаюсь?

— Не совсем так, но раз вы сами начали этот разговор, то можем и поговорить.

9. Полесье. Село Страхолесье. Весна. 2005 год

Иванна открыла глаза и вздрогнула. Рядом с ее кроватью сидели Вольф и Ростик, в окно заглядывали первые робкие лучи солнца.

— Очухалась? — спросил Вольф как ни в чем не бывало.

— А что вы здесь делаете? — с дрожью в голосе спросила девушка.

— Тебя выхаживаем… Не думали, что у журналистки, пишущей о вовкулаках, такие слабые нервы.

— Но зато быстрые ноги… — добавил Ростик. — Ну ты, мать, и бегать горазда. Ночью, по незнакомому лесу так пришпорила, только пятки засверкали.

— А может, я сильно испугалась! — настороженно сказала Иванна, следя за странной парочкой.

— Неудивительно — не каждый день живых вовкулак в естественной среде обитания увидишь, — серьезно произнес Вольф.

— Идея с вовкулаками — его, Вольфа! — признался Ростик. — Решили тебе помочь написать материал, а заодно и самим развлечься. Скучно здесь…

— Значит, это был розыгрыш? — спросила Иванна, в ней начала закипать злость на этих оболтусов.

— Почти… Волчьи шкуры на себя набросили, кое-как примостили, рассчитывали на темноту и размер поляны, понимали, что, увидев это шоу, ты не станешь приближаться.

— Разыграли меня мастерски. Хорошо, что во время бегства не сломала ногу, не разбила голову, а то я подала бы на вас в суд!

— Гонишь?

— Гоню — но такие шутки лучше не шутить!

— Это мы и сами поняли.

— Хорошо, что поняли.

Тут дверь в комнату открылась и вошла встревоженная вдова Шабалкина.

— Они поняли? Вот если бы лозиной по месту, которым они думают, а заодно на нем и сидят, а еще лучше ремнем — вот тогда поверю, что поняли! Да все равно уже поздно!

— Надеюсь, они все прекрасно осознали, ведь не маленькие. А я уже простила их.

— Ты-то простила, а как нам теперь с этим жить? Еще ведь неизвестно, чем все это закончится! — строго произнесла вдова.