— Убедитесь, что он не упадет, — выдохнул Сайм, задирая голову и наблюдая за происходящим.

Доктор Кеан, продемонстрировав немалую силу и проворство, повернулся боком и закинул ногу на пол у верхнего выхода из шахты. Перенеся на нее свой вес, он схватился рукой за край проема и выбрался в свете фонаря. Затем, опираясь о расщелину внизу, он протянул руку Сайму. Молодой человек, поднявшийся тем же путем, что и спутник, схватился за нее и вскоре встал рядом с доктором.

Он тут же включил свой фонарик и осветил странное помещение, в котором они очутились. Это была так называемая «Царская камера», погребальная палата фараона. Справа и слева в неясном свете они видели деревянные балки, практически окаменевшие, но еще целые. Сайм направлял фонарик во все стороны — вверх, вниз, на мусор на полу, на блоки стен, на своды потолка.

Они были в погребальной камере одни!

Глава XIX. Антропомантия

— Здесь никого! — Сайм нервно осматривал помещение.

— Нам повезло! — ответил доктор Кеан. Он все еще не мог отдышаться после гимнастики в шахте; вдобавок, воздух в камере был отвратителен. В остальном доктор держал себя в руках, разве что немного побледнел, а со лба градом катил пот.

— Постарайтесь не шуметь.

Сайм, убедившись, что они одни, и начав потихоньку отходить от пережитой в проходе паники, уловил в словах спутника что-то зловещее.

Доктор осторожно обогнул груды мусора на полу и сейчас стоял в восточном углу, подзывая товарища к себе. Сайм подошел.

— Вам не кажется, что жуткий запах благовоний усиливается в этом месте?

Сайм кивнул:

— Вы правы. И что это значит?

Кеан направил луч на небольшой холмик в самом углу и, борясь с волнением, произнес:

— Это означает, что придется ползти туда!

Сайм подавил возглас удивления: один из блоков перекрытия отсутствовал, а груда мусора закрывала отверстие от посторонних глаз.

— Тихо! — прошептал доктор.

Он лег на живот и смело пополз в дыру. Когда не стало видно его подошв, Сайм отправился за ним. По лазу, проходившему между квадратных каменных блоков, можно было передвигаться на четвереньках. Он не был длинным — около трех с половиной метров — но дальше резко уходил вверх почти под прямым углом. Здесь в камне было выдолблено некое подобие лестницы. Все было пропитано невыносимым запахом фимиама.

Брюс прошептал Сайму на ухо:

— Теперь ни слова. Никакого света. Пистолет наготове!

Они начали подъем. Сайм, считая ступени, шел вторым.

Насчитав шестьдесят, он предположил, что они приблизились к верхушке древней мастабы, лежащей в основании первой ступени пирамиды. Несмотря на высоту, вероятность сорваться и упасть была мала из-за узости самой шахты — спина всегда находила опору в виде противоположной стены.

Кеан поднимался очень медленно, опасаясь удариться головой. На семидесятой ступени он вытянул согнутую ногу вперед, но колено не встретило сопротивления — они добрались до горизонтального коридора.

Очень тихо он обратился к Сайму:

— Возьмите меня за руку. Мы наверху.

Они двинулись дальше. Тяжелая тошнотворная сладость благовоний едва не отбросила их назад, но доктор и Сайм, остановившись лишь на мгновение, решительно продолжали путь.

Впереди мерцали отблески огня, отражаясь в гладких стенах прохода, не видевших света с темных времен Древнего царства.

Впервые за эту невероятную ночь спутникам стало действительно жутко. Они приближались к разгадке тайны, готовясь предстать перед истинным ужасом Медума.