Сайм быстро принял решение: ни один его современник не поверит, что подобное можно увидеть наяву. Им овладело безумие, и, выдернув руку из ладони Кеана, он попытался противопоставить сегодняшнюю науку древней магии.

Подняв свой браунинг, он начал стрелять — снова и снова — в похожего на летучую мышь человека, застывшего между ним и треножником.

Эхо, словно передразнивая, тысячу раз повторило выстрелы, наполнив камеру кошмарным грохотом, исходящим отовсюду: из нижних коридоров, из потаенных уголков пирамиды — разрывая тишину, царившую там в течение долгих столетий.

— Боже мой…

Как в полусне, Сайм почувствовал, что Кеан пытается оттащить его назад. Сквозь облако дыма молодой человек видел, как одетая в черное фигура поворачивается в его сторону; как в кошмаре, разглядел он бледное, блестящее лицо Энтони Феррары; продолговатые холодные — змеиные — глаза смотрели на него. Сайм стоял — один среди хаоса, среди безумного мира, за гранью разума, там, где Бог был не властен. Но даже в этом помрачении он знал одно: он по меньшей мере семь раз выстрелил в человека в черном и не мог промахнуться.

Но Энтони Феррара оставался цел и невредим!

Тьма поглотила жуткое видение. Потом впереди появился белый луч, и, пытаясь выплыть из вод безумия, Сайм осознал, что доктор Кеан, отступая вглубь коридора, зовет его, срываясь на крик — бегите, спасайте свою жизнь, спасайте свою душу!

«Не стоило стрелять!» — звучало в голове Сайма.

Не ощущая твердости и шероховатости камней — хотя позже колени и лодыжки оказались расцарапаны до крови — спускался Сайм по длинной, уходящей вниз шахте.

Доктор, казалось ему, шел впереди, время от времени придерживая ноги Сайма и направляя их в выдолбленные в стене углубления. Все вокруг ревело и гудело, словно за стенами пирамиды бушевал океан и бился об нее огромными волнами. Было ощущение, что пол ходит ходуном.

— Ложитесь!

В голове начало проясняться. Теперь Сайм точно знал, что доктор уговаривает его проползти по короткому коридору, ведущему в погребальную камеру фараона.

Забыв об опасности, он решительно бросился на пол и пополз вперед.

После был провал в сознании, похожий на сон, в который погружается больной лихорадкой человек. И вот Сайм уже стоял в камере, а Кеан, зажав в одной руке фонарик, другой поддерживал его. Вновь вернулось чувство реальности происходящего.

— Я уронил пистолет, — пробормотал Сайм.

Он стряхнул руку доктора и повернулся к куче мусора в углу, туда, где был проход, через который они попали в сатанинский храм.

Дыры не было!

— Он закрыл ее! — воскликнул Кеан. — Вход в пирамиду и тайную комнату разделяют шесть каменных дверей. Если Ферраре удалось запечатать одну из них, прежде чем мы…

— Боже мой! — прошептал Сайм. — Давайте выбираться! Иначе я сойду с ума.

Страх придал ему сил, и Сайм легко спустился по шахте вниз.

— Вставайте мне на плечи! — крикнул он, глядя вверх.

Доктор Кеан спустился вниз.

— Ступайте вперед, — сказал он.

Доктор тяжело дышал, почти задыхался, но полностью владел собой. Стоит однажды выйти за Грань, и понятие о смелости обретает несколько иной смысл: отвага перед лицом физической опасности тает в огне неизведанного.

Сайм, с хрипом выпуская воздух сквозь стиснутые зубы, с невероятной скоростью поднимался по проходу с низким потолком. Оба стремились как можно скорее миновать этот длинный коридор. Впереди они увидели голубое небо…

— Что-то, напоминающее огромную летучую мышь, — сказал Роберт Кеан, — выползло из нижней ступени.