В это время в конторку постучали. В окошко заглядывал пожарный в каске.

– Хозяин, там еще кое-что осталось. Мы закончили. Акт будем составлять?

– Сам разберусь! – отмахнулся от них Лупиконь.

А Брехунец, чувствуя, что все равно ему, как ни верти, придется отвечать, старался перевести стрелки на нас.

– Когда Макс еще выносил столик со склада, я его видел в боковое зеркало. Я думал, что за ним и Данила выйдет, а того, все не было и не было, и этот куда-то подевался, – продолжал он нас топить.

– Как Макс? Вчера же приходил один Данила, – перебил его Хват-Барыга. – Ты что-то путаешь, заврался совсем!

– Ничего не путаю. При мне, Макс из цеха со столиком выходил. Я его еще хотел в курилке прищучить, а он мне глаза песком засыпал.

– А столик куда делся? – спросил меня Хват.

Вдруг он хлопнул себя по лбу и обратился к остальным за поддержкой.

– Догадались? Они же, проходимцы были вдвоем, и еще один столик, кроме своего уволокли… Вы понимаете, тот, четвертый?

Остальные, видно было, тоже были понятливые, они быстро усекли, что он имел в виду.

Вот и выскочило в результате недолгой разборки шило наружу. Как я подозревал, так оно и случилось.

– Куда дел, говори!

– Где бриллианты?

– Какие?

Ничего мне не оставалось делать, как сознаваться.

– Я его там, в курилке бросил, а куда его потом Брех дел, я не знаю. Он дурак еще за мною через проходную как угорелый понесся. У Бреха ищите. Чего ко мне прицепились?

– Точно, видела я, – подтвердила жена Коня, – они как сумасшедшие мимо меня пронеслись, а в руках ничего не было.

Я удачно перевел стрелки обратно на Брехунца. Мои показания, плюс показания жены Лупиконя сошлись и не противоречили друг другу.

– Где? – снова схватил Брехунца за шею Конь.

Мозги у всех работали быстро, но быстрее всех у Брехунца. Отгадка так и слетела у него с языка:

– В бочке он! В бочке для окурков. Какой же я дурак, что сразу не догадался!

Мне почему-то показалось, что Брехунец не сейчас до этого допетрил, а знал и раньше. Знает много, а выкладывает про каждого малюсенькими порциями, пока его основательно не прижмут. Что у него за игра, неужели хочет со всех урвать по куску? Так ведь можно и на бобах остаться.

– О господи! – раздался общий вздох облегчения.

– Может не сгорели.

– Курилка снаружи цеха.

– Молодец Брех.

– С вас причитается.

– Скорее!

В отделе сбыта делать больше было нечего. Все столпились у выхода. Но прежде чем открыть дверь на улицу, Конь выхватил у Данилы из рук наш шахматный столик принесенный на обмен, и одним движением мощной руки свернул ему голову. Ножка в мгновение ока отделилась от стола. Никого тайника в ней не было. Последняя надежда была на столик, спрятанный в курилке, в бочке.

И тут забыв про Брехунца вся кампания понеслась на пожарище. Впереди топал копытами Конь, за ним семенил вприпрыжку Хват-Барыга, подволакивала по-женски красивые ножки златогривая Лихобаба, а на пятки ей наступала жгучая брюнетка на тонких каблуках. Брехунец и мы с Настей отстали от них. Последним неспешно из отдела сбыта вышел Данила. Куда торопиться – не его же имущество горит. Да и нам вряд ли что отломится от их захоронки. Тут свой бы столик целым домой принести.

– Вот скотина, снова менять придется! – на ходу бросил догнавший нас Данила, имея в виду свернутую голову нашего шахматного столика.