— Ты, видимо, запамятовал, высокородный Эмилий, что Климентина единственная дочь комита финансов Феона, человека далеко не бедного. И эта женщина не настолько проста, чтобы выпускать золото из своих рук.

— Но если благородная Климентина не хочет делиться со своими сыновьями, то с какой стати она станет делиться со мной?! — возмутился Эмилий.

— Я разговаривал с матроной, комит, она согласна оплатить твои долги. Мне очень жаль, дорогой друг, но твои кредиторы не желают больше ждать. Если мне не изменяет память, то ты должен этим кровососам сто пятьдесят тысяч денариев? Боюсь, они отсудят у тебя все имущество. А по законам империи, как ты знаешь, человек, лишенный имущества, не может занимать высокий пост. Конечно, новый император к тебе расположен, но божественный Авит еще только утверждается в своем новом статусе, а потому вряд ли рискнет в нынешней ситуации бросить вызов общественному мнению.

Эмилия кинуло в холодный пот. Он наконец осознал весь ужас своего положения. Если не жизнь, то карьера могли закончиться в один миг по мановению руки зловредного паука, которого он по глупости считал своим другом.

— У тебя такой вид, высокородный Эмилий, словно я предложил тебе в жены Горгону Медузу, — засмеялся Туррибий. — А ведь этой очень расположенной к тебе женщине еще не исполнилось сорока лет, и ее красотою до сих пор восхищается Рим.

— Знать бы еще, что она потребует за свою доброту, — зло процедил сквозь зубы комит нотариев.

— Душу, — неожиданно произнес безумный Паладий и вновь погрузился в сладкий сон.

Эмилий вздрогнул от ужаса и отвращения, а Туррибий лишь пожал плечами в ответ на затравленный взгляд, брошенный в его сторону загнанным в угол претендентом на семейное счастье.

— Возможно, наш провидец ошибся в этот раз. Но в любом случае, Эмилий, я бы на твоем месте держался настороже. И не давал этой женщине невыполнимых обещаний.

Бракосочетание комита Эмилия с матроной Климентиной повергло многих достойных и родовитых мужей в изумление. И отнюдь не пышностью церемонии. Венчание как раз прошло скромно, да и пир, данный по этому случаю, не поражал воображение. Удивляло другое — зачем вообще Эмилию понадобился этот во всех отношениях странный семейный союз? Ибо репутация благородной Климентины была такова, что пальцем в ее сторону не показывал только ленивый. А многие открыто называли вдову Валериана потаскухой и сводней. О ее порочной связи с почившим императором Валентинианом знали все, и отрицать эту связь не представлялось возможным по одной очень важной и простой причине — старший сын Климентины, восемнадцатилетний Либий Север, был как две капли воды похож на умершего императора. Не было сомнений и по поводу ее младшего сына Марка — вылитый дукс Ратмир. А в дополнение ко всем неприятностям, выпавшим на долю несчастного Эмилия, по Риму прошелестел слушок, что комит нотариев впал в ересь. Возможно, даже продал душу дьяволу или демону. При этом сторонники скандального во всех отношениях предположения ссылались на бывшего сенатора Паладия, несшего в очередной раз околесицу.

— Стыдись, Афраний, — возмутился навету на старого друга благородный Скрибоний. — Не стоит повторять всякий вздор за сумасшедшим. Экое, право слово, событие, брак вдовца и вдовы!

— Тем более — вдовы богатой! — поддержал префекта Италии комит финансов Дидий.

— Паладий утверждает, что видел все собственными глазами, — обиделся на отповедь Афраний.