Застрявший в дыре шестиногий комбайн бешено гудел, дёргался, пытаясь освободиться, и колотил могучими конечностями. Он закрыл собою выход для Вильмы, и Вильма через какую-то комнату кинулась к окну — грязному, в засохших потёках. Схватив по пути валявшийся стул, она разбила стекло. За окном располагался ещё один двор, на котором сейчас росли толстые, корявые берёзы. А под берёзами был ещё один рипер. Звона и дребезга он слышать не мог, но движение уловил — и сразу развернулся к дому. Вильма попятилась.

Рипер разрезал оконную раму пилой, хотя рама его бы не остановила, — так на лесосеках он крушил бурелом, чтобы потом без помех прошли большие комбайны. Габариты окна вполне позволяли машине протиснуться; рипер всунул в проём передние ноги и, корячась, полез в окно, в дом. Вильму на мгновение заворожило это жуткое зрелище: огромная механическая тварь ломилась в комнату, яростно работая ногами, стуча и завывая пилой, которая бессмысленно впивалась в доски пола, будто рипер кусал преграду. У ближней стены стоял платяной шкаф, и дверцы его распахнулись от тряски; закачалась старомодная люстра; вбок толчками поехала кровать с гнилым матрасом. Рипер уже вытащил средние ноги, пропихнув в комнату передний корпус, и дико ворочался, высвобождаясь из оконного проёма.

Вильма выскочила в другую комнату — видимо, гостиную. Здесь высилась голландская печь, облицованная белым кафелем; вдоль стен выстроились заплесневелые диваны. Вильма устремилась к окну — однако сейчас разбить его было нечем. Вильма отчаянно дёргала раму за ручку.

В дверь гостиной влетела пила, а затем, выворотив косяк, попёрло рыло чудовища с маленькими муравьиными глазиками сенсоров. Одну за другой рипер выкинул вперёд две ноги: Вильма увидела, как на гладких половицах раздвинулись сегменты стоп с крючками-фиксаторами. Уже не раздумывая, Вильма выхватила из-за пояса ракетницу и пальнула в чудовище. Сигнальная ракета разбилась о морду рипера с яркой вспышкой и запрыгала по гостиной пылающим шаром, из которого сыпались искры. Наверное, взрыв ракеты на мгновение что-то спутал в сенсорах машины: рипер вонзил пилу в один из диванов, а не в человека — взвились опилки и клочья синтетической набивки. А Вильма последним рывком открыла окно и сиганула наружу, в крапиву.

Заросший задний двор. Толстые берёзы. Ржавый бак для дождевой воды. Покосившийся сарайчик с поленницей. Брошенный семейный микроавтобус, тоже весь ржавый. Ограда из рваной сетки-рабицы… За спиной у Вильмы затрещало — это из дома опять лез упрямый рипер с оконной рамой на морде.

Вильма побежала к ограде, продралась сквозь колючую дыру, нырнула в кусты и вынырнула на поляну — на спортивную площадку загородного клуба. А по площадке, урча движком и пощёлкивая, вышагивал ещё один рипер.

…Ей никогда не везло! Жизнь никогда её не щадила, не помогала ей, не давала даже передышки!.. У Вильмы брызнули слёзы. Никто её никогда не жалел! Но она всегда боролась — затравленно и отчаянно, всегда колотилась о невозможность или терпела — и всегда выживала. Всегда!

Рипер повернул к ней.