Егор Лексеич неловко слез на дорогу и встал рядом с Холодовским.

— На лесоповалах риперы убирают всякую мелочь перед харвестерами, — добавил он и плюнул на мёртвую машину. — Косят кусты, подрост, всё такое…

Костик, Матушкин, Талка, Фудин и Маринка тоже друг за другом выбрались из мотолыги и обступили разбитый комбайн.

— Шильдер у него отодрать надо, — заметил Костик. — Фомка есть?

И тут в мотолыге вдруг бабахнуло, и сразу вдали на дороге грянул взрыв.

Талка взвизгнула и присела от испуга.

У харвера — хотя и свихнувшегося, но безвредного — лопнул борт среднего корпуса, блеснуло пламя, из дыры попёр чёрный дым. Харвер переступил ещё пару раз, потом ножищи его подогнулись, и он как бы по частям рухнул тремя своими корпусами, перегородив всю улицу. Сверху гигантской плетью упала ещё и длинная рука, стальной кулак чокера сжался и разжался.

— Бля-я-ядь!.. — взревел Егор Лексеич и кинулся к мотолыге: — Кто стрелял?

В отсеке транспортёра возвышался Калдей с гранатомётом Костика.

— Ну я, — буркнул он. — Хули там это уёбище торчит?

— Ты дебил, да?! — Егор Лексеич жёг Калдея взглядом. — Руки чешутся?

— А хули он там торчит? — упрямо повторил Калдей.

Для него никаких непоняток не существовало. Пушка — вот, рядом, враг — вон он, на дороге, и шмалять уже начали.

— А что не так-то, Егора?.. — робко спросила Алёна.

— Харвер дорогу перегородил, — за бригадира тотчас ответил Фудин. — А другие улицы все деревьями заросшие.

— Помолчи! — оборвал его Егор Лексеич. — Умных до усрачки развелось!..

Побагровев от злости, он смотрел на горящий комбайн.

— Саня, пойдём глянем, как нам эту херовину оттаскивать…

Сопя, Егор Лексеич пошагал к подбитой машине. Холодовский молча направился за ним. Бригада потихоньку потянулась за командирами.

На ходу Матушкин расправил плечи и выпятил брюхо, изображая Калдея, скорчил надменно-тупую рожу и низким голосом Калдея негромко пробасил:

— Я, блядь, воин, из пизды на лыжах!

Талка прыснула со смеху. Она, конечно, заметила, что Матушкин к ней подкатывает, и ей было приятно.

Дохлый харвер продолжал гореть, в нём, лопаясь, потрескивал пластик. Фудин уважительно пошлёпал ладонью по мощному коленному шарниру, из повреждённого гидравлического поршня ноги по штоку текло масло.

Костик пристроился к Маринке.

— А чё ты такая борзая-то? — спросил он. — У тебя, что ли, чувак есть?

— Да я тебя старше, салага, — устало ответила Маринка.

— И чё? У меня кореш, он вообще мутил с бабой, которой тридцатчик.

— Вишнёв, по-человечески прошу: иди на хуй.

— А ты клёвая, — не смутился Костик. — Люблю борзых.

Егор Лексеич и Холодовский обошли харвер со всех сторон.

— Если тросом вот тут зацепить, — Холодовский указал пальцем, — а трос через ту сосну пропустить как через блок, мы его сдвинем.

— Тогда надо ждать, пока он с головного корпуса догорит, — ответил Егор Лексеич. — Огнетушителя у нас нету… А в лесу, может, целое стадо чумоходов шастает… Откуда сразу два явились, причём разные?

Фудин ошивался возле командиров.