Мармеладова с трудом поднялась на ноги. Ее шатало от камфары, которой она надышалась во время похищения из дома. Гектор подошел к двери, внимательно осмотрел ее, потрогал дверную коробку. Он хотел что-то шепнуть Кате, но в этот миг…

Стас Четвергов снова появился на экране. Он тащил с собой баллон со шлангом.

– Как вы дознались, что я забрал Сонечку из квартиры? – спросил он, дыша тяжело от усилий, потому что баллон с неизвестным содержимым был явно не легкий. – Камеру воткнул, полковник, да? На камере меня увидел, нет? Но я вроде сразу смекнул и от нее избавился… А вас я тоже узрел сейчас на мониторе – вашу тачку, у меня обзор дальний на подъезде к воротам и забору. Пришлось устроить небольшой перформанс с мышеловкой и приманкой. Только Мармеладка вдруг проявила себя с неожиданной стороны – очнулась, начала сопротивляться, ударила вазой меня, лицо мне поранила… Ладно, заживет… Я не в обиде ни на нее, ни на вас. Селяви… Знаете, что я с вами сделаю? Это конгениально! Баллон-окуриватель… У меня осы на участке гнездо свили, я купил дымовой окуриватель с газовой горелкой. Это гуманнее, чем травить их пестицидами. Осы просто улетят. А вы – нет. В моем погребе хорошая вентиляция. Я закачаю через нее дым к вам. И вы задохнетесь минут через двадцать… У вас всех троих в крови потом патологоанатомы обнаружат углекислый газ, что мне и надо… Я положу вас в «Гелендваген». Отгоню машину подальше. Подожгу – и бах! – якобы бензин взорвался. Ни одна экспертиза точно не установит, что, как… Произошел несчастный случай – вы двое то ли забрали, то ли задержали Мармеладку. И ваш автомобиль взорвался… Все, финита.

Они молчали, наблюдая, как по ту сторону двери Четвергов подсоединяет шланг окуривателя к вентиляционному отверстию погреба. Как пробует зажечь газовую горелку.

– По взглядам вашим лихорадочным, мечущимся вижу, что вы думаете, как выбраться и… о том, что еще кое-кто в курсе всего происшедшего. Тот паренек… полицейский из Полосатова, да? Дурачок инфантильный! – Четвергов презрительно расхохотался. – Совсем как я наивный в свои шестнадцать… К вашему сведению, я навел справки. Его мамаша – генеральша, если что, на нее надавят сверху такие влиятельные люди, что мало ей не покажется. И она сама заткнет своему сынку рот. Так что не надейтесь, что после вашей смерти мальчишка-полицейский посчитается со мной за вас. Уж он точно не герой-мститель.

Горелка вспыхнула. Баллон зашипел – Четвергов до отказа открыл вентиль. В винном погребе запахло паленым, а затем из вентиляционного отверстия поплыли сначала бледно-серые, а потом и черные едкие клубы дыма.

И свет внезапно погас.

Горел только неумолимый монитор, откуда он следил за ними.

Первой начала кашлять от дыма Мармеладова, ее легкие, травмированные камфарой, уже не справлялись с удушьем.

Гектор содрал с себя футболку, разорвал пополам, схватил со стеллажа бутылку вина, отбил горлышко о ящик и вылил вино на тряпки.

– Нате обе держите, прижмите крепко к лицу, дышите через мокрую ткань. И спокойно, без паники, – скомандовал он. – Четвергов, я сейчас выйду отсюда! Ты завещание написал? Кошелек, кому достанутся капиталы твоего долбаного шурина замминистра?

Их палач, их убийца не ответил на издевку. Лишь дым валил из вентиляционного отверстия все гуще, гуще…

Гектор ринулся в самый дальний конец погреба к стене. Короткий разбег – взметнувшись вверх с разворота, он ударил босой ногой по дверной коробке. Еще раз развернулся в прыжке на месте и ударил снова – пяткой с такой сокрушительной силой, что монитор слетел со стены, а дверная рама, прогнувшись, треснула в области замка.