– А вот тебе – моя правда, Мармеладка, – ответил Четвергов. – Твои шрамы, твоя изуродованная харя… те ножницы – они на совести Риги, а не Великой. Это Рига силой внушения заставила, загипнотизировала тебя тогда. Доказала Великой, да и мне, сопляку, что дар у нее – какой-никакой – все же есть. Она призналась мне в этом поступке потом в постели. И она не лгала. Она торжествовала, считая себя особенной, сильной. Четвертой.

– Гипнотизировать, внушать, калечить она была способна, но не убивать, – произнес Гектор. – Что вы натворили с ней оба?! Ты дал ей яд во время чаепития в саду?

– Смерть моего сына я бы ей не простил никогда, – ответил Четвергов. – Я поверил в ее виновность в смерти Данилы, потому что до этого была Мармеладка и трагедия с пилой. И всему этому кошмару, ее маниакальности, ее злобе, ее паранойе, ненависти и одержимости собственной исключительностью надо было положить конец. Да, это я отравил ее. Я приехал к ней домой. Сказал, что нам пора объясниться. Она меня приняла. Она меня слишком презирала, чтобы опасаться.

– А яд бродифакум был тобой заказан загодя по интернету на имя подруги детства, Сони, чтобы запутать следы? – спросил Гектор. – До чего вы дошли в своем террариуме… ящерицы долбаные, уроды…

Катя внезапно вспомнила – они в комнате Мармеладовой среди множества старых цирковых фотографий… И Гектор вскользь упоминает о дорогом кофе, аромат которого витает в квартире и который явно не по карману пенсионерке… А Мармеладова говорит о курьерах с продуктами, которых присылает Четвергов. Приезжают, привозят сумки… что-то путают, потому что он заказывает много и себе тоже, и ей… Курьеры возвращаются, меняют сумки, что-то забирают – то, что якобы было перепутано… Оставляют продукты, покупки, перевозя, забирая сумки, пакеты, коробки…

Вот так все это было сделано, организовано… По лицу Гектора она поняла – он думает о том же. Он тоже догадался.

– А до чего дошел ты, полковник? Зачем ты сунулся в наше, так сказать, семейное дело? Зачем вы оба сунулись? – зло парировал Четвергов. – Ты таким образом завоевываешь любовь и внимание женщины, которая тебе нравится, на которую ты запал, да? Я когда-то тоже запал на Регину, я добивался ее всеми способами, я хотел ей доказать… Не тебе нас с ней судить! Что мы творили, как жили, как сходили с ума… Может, то был акт не мести, а высшей страсти? То, что я не простил ей смерть нашего сына, которого она принесла в жертву своему безумию, своей одержимости Четвертыми? А я не смог его спасти, уберечь. А как бы ты поступил на моем месте, полковник? Простил бы? Не надо, не отвечай… Я по глазам твоим ответ читаю. Я, как только тебя увидел, когда вы заявились ко мне в дом в первый раз, понял, что у меня с тобой будут большие проблемы. Потому что ты… может, именно ты в силу каких-то обстоятельств в своей жизни подошел ближе всех нас к тому, что моя бабка Великая Мегалания Коралли искала в людях так тщетно… Я говорю не о даре… не о способностях экстрасенсов, а о силе духа… Зачем вы сунулись? Что мне теперь делать с вами обоими?

– А что ты хотел сделать с подругой детства? Зачем ты украл ее среди ночи из квартиры, как вор?

– А что мне оставалось? Наша безумная Соня продолжала бы болтать и болтать… В следующий ваш визит к ней она бы обвинила меня в убийстве Регины.