Павел собственноручно поместил этот Акт в серебряный ларец, который хранился на престоле Успенского собора. В 1820 г. император Александр I дополнил нормы Акта о престолонаследии требованием равнородности браков как необходимого условия наследования престола. Также в ларец поместили документы о передаче прав на наследование престола Николаю Павловичу (будущему императору Николаю I). В 1880 г. все они по распоряжению императора Александра III вместе с ларцом переданы в Государственный архив.

* * *

Павел также упорядочил финансовую сторону жизни императорской семьи.

Уже 8 ноября, на второй день после коронации, он распорядился выдать жене и детям из Кабинета по 20 000 руб., видимо, «на текущие расходы».

Жизнь Марии Федоровны в предыдущие годы не была легкой. По мере того как портились отношения великокняжеской четы с Екатериной, портился и характер Павла. Шарль Массон, учивший математике великих князей Александра и Константина, рассказывал в своих мемуарах: «Она, быть может, самая трудолюбивая и занятая дама России. Музыка, живопись, гравирование, вышивание – вот искусства, в которых она блистает талантами; они скрашивают печальное одиночество, в коем она живет. Науки и чтение – для нее не столько дело, сколько отдохновение, и домашние мелочи, равно как и заботы о благотворительности, довершают удачное наполнение ее дней…

Красота души есть главная ее черта… Воспитание детей (будучи удалена от них, она долго вздыхала) есть сейчас ее счастье. Снисходительность, с которой она относится к мужу, заставляет ее мириться с занятиями, всего менее приличными ее полу и вкусам. Разве не видели неоднократно, как она сопровождала его верхом в печальных полях Гатчины и Павловского? Измученная усталостью и жарой, порой промокшая под дождем или засыпанная снегом, она еще улыбалась ему…

Нередко он ставил великую княгиню на каком-нибудь возвышении, чтобы она служила указателем пути или пунктом, который он предписывал своим войскам атаковать; сам же он защищал к ней подступы…»

Почти за 20 лет «ожидания» и жизни в Гатчине в весьма стесненных финансовых условиях Мария Федоровна превратилась из восторженной немецкой принцессы в рачительную хозяйку, великолепно умевшую организовывать людей.

Став императрицей, она старалась поддержать то, что называла «духом двора», – внешний лоск, блеск и внутреннюю строгую дисциплину, которая так импонировала Павлу. Даже кроткая Елизавета Алексеевна, жена великого князя Александра, жалуется матери: «Увы, Матушка, все, что я писала вам вчера о свободе, на которую я надеялась в отсутствие Их Величеств, распалось в прах; нужно всегда склонять голову под ярмом; было бы преступлением дать вздохнуть один раз полной грудью. На этот раз все исходит от Императрицы, именно она хочет, чтобы мы жили во Дворце во время их отсутствия, чтобы все вечера мы бы проводили с детьми и их Двором, наконец, чтобы и днем мы носили туалеты и драгоценности, как если бы мы были в присутствии Императора и придворного общества, чтобы был „Дух Двора“ – это ее собственное выражение».

Но вернемся к финансовым распоряжениям Павла, 17 ноября 1796 г., через 11 дней после коронации, выходит новый указ «Об ежегодном отпуске денег Императорской фамилии», определяющий суммы, которые должны получать ежегодно все члены императорской семьи из Государственного казначейства: «Ея Императорскому Величеству Нашей Любезной Супруге по 500 000 рублей, Нашим Любезным детям: Наследнику Цесаревичу и Великому Князю Александру Павловичу по 200 000 рублей, Супруге Его Великой Княгине Елисавете Алексеевне по 100 000 рублей, Великому Князю Константину Павловичу по 100 000 рублей, Супруге Его Великой Княгине Анне Федоровне по 70 000 рублей, Великому Князю Николаю Павловичу по 100 000 рублей, Великим Княжнам: Александре Павловне, Елене Павловне, Марии Павловне, Екатерине Павловне и Анне Павловне, каждой по 60 000 рублей, включая тут и назначенные по указу Нашему от 8 ноября из Кабинета каждому из Их Высочеств по 20 000 рублей, кои оттуда и выдаваемы быть должны».