Но вот самого хозяина этого места – ну, то бишь Императора – мне увидеть пока не довелось. Товарищ Иванов вскользь поведал, что со дня смерти супруги тот стал очень нелюдимым, стал часто замыкаться в себе и уединяться.

– И где же он уединяется? – посмела полюбопытствовать я.

– Да обычно бродит где-то здесь, – ответил Иванов, кивая головой вглубь парка. – Где-нибудь подальше от дворца. В кабинет свой он с того дня так и не заходил. – Он немного помолчал, обводя окрестности задумчивым взглядом. – Что-то, Алла Викторовна, опасаюсь я за его душевное состояние – как бы он совсем не сломался. Так-то на людях вроде и держится, но вот иной раз такое в глазах промелькнет… Даже не по себе становится. Поневоле думаешь – а что если пулю себе в лоб пустит? Или еще что-нибудь такое эдакое сотворит…

– Да что вы, Михаил Васильевич… – встревожено покосилась я на своего собеседника, – неужели все настолько… ээ… печально?

– Ну я не знаю, насколько все серьезно… – покачал головой Иванов, – но у него очевидная депрессия – это могу вам сказать, даже не являясь дипломированным психологом. Любой хороший командир должен иметь способности к психологии, а в дипломатии без них вообще никак. Влюблен он в нее был как Ромео в Джульетту, с первого дня их знакомства, ведь женился на ней когда-то вопреки всем обстоятельствам. А теперь… вообразите только – все мечты о счастье, планы, надежды пошли прахом. И вдобавок к тому он теперь знает, что если бы его жена не умерла, их семейное счастье все равно было бы отравлено медленным ядом смертельной болезни их единственного сына-наследника. Не зря Господь прибрал ее, ох не зря.

– Но у него же есть дочери! – воскликнула я. – Целых четыре дочери, которые любят своего отца! Можно ведь жить ради них…

– Э, Алла Викторовна… – как-то досадливо отмахнулся Иванов. – Это вам не двадцать первый век, и Николай II не является обычным обывателем. Сын, особенно если он единственный – это центр внимания и смысл существования для своих родителей, ведь он наследник, продолжатель рода и так далее… А дочери – это так, бесплатное приложение к сыновьям; все равно рано или поздно их распихают замуж и вздохнут облегченно, потому что забота о них с того момента возляжет на мужей. Неудивительно, что после этой трагедии Николай считает, будто его жизнь кончена. Сейчас это не человек, а какое-то привидение. Наверное, он бы уже свел счеты с жизнью, если бы не боялся Божьего Суда – а боженька-то такие вещи совсем не одобряет, потому что считает дезертирством, побегом с фронта…

Михаил Васильевич невесело усмехнулся и добавил:

– Даже если Николай это и преодолеет, то у него будет только одна дорога – в монастырь. Ибо прежним ему, я думаю, не стать уже никогда.

После этих слов мне вдруг стало так жаль этого несчастного царя… А ведь я неизбежно встречусь с ним однажды. Как же мне общаться с ним? Ужасно сложно общаться с малознакомыми людьми, которые потеряли кого-то из своих близких и горячо любимых. Страшно становится от той неизбывной тоски, что застилает их глаза и темной тенью ложится на лицо. Не знаешь, как себя вести, что сказать… Понимаешь, что все слова поддержки и утешения будут скудны и убоги для того, чтобы в полной мере выразить соболезнование и участие… Но рано или поздно я все равно столкнусь с ним – с Николаем II. И все-таки лучше узнать побольше перед тем, как встретиться лицом к лицу…

Мы с Ивановым свернули на узкую тропинку, ведущую вокруг Фасадного пруда. Собственно, нам еще было о чем поговорить, кроме наших служебных дел. Кроме всего прочего, мой спутник знакомил меня с географией этого прекрасного парка, объясняя, что где находится.