Неприкасаемые ютятся в сплетенных из гибких ветвей тростника лачугах над самым высоким и, одновременно, низшим, Первым Коленом. В редкие ясные дни, случавшиеся в Центральной Топи, можно разглядеть резко утончающийся кончик Великого Хвоща, вечно утопающий в низких облаках. Шпиль, облепленный висячими «гнездами» неприкасаемых напоминает ветку дерева, на которой висят удивительно многочисленные соты лесных ос.

Представитель высокорожденных, то есть Тринадцатого Колена, мог по собственной прихоти безнаказанно убить подвернувшегося под руку неприкасаемого. Главное, чтобы он сделал это не голыми руками. Иначе не миновать несмываемого позора для всего клана. Обитатели удаленных от болотной поверхности сегментов Великого Хвоща пользовались услугами неприкасаемых в хозяйстве, и никогда не убивали их. Зато до рукоприкладства дело доходило часто. Больше всех в этом деле усердствовали дикарские женщины, достигшие в мордобое таких высот, что впечатлили бы и мастеров древнего искусства каратэ-до.

Кстати говоря, ученые мужи из метсианских Аббатств, равно как и некроманты Темного Братства оказались бы удивлены, узнай они, что являются далеко не единственными на континенте владельцами древних рукописей и манускриптов. В женской среде Тринадцатого Колена многие века изучалось упомянутая древняя наука мордобоя посредством рук и ног, корнями уходящее в шестой номер журнала «Черный Пояс» за 1973 год, посвященный «искусству американского кенпо-каратэ».

Правда, прочесть текст женщины клана так никогда и не смогли, зато шести глянцевых картинок сполна хватило для создания арсенала уникальных приемов. Эти картинки в незапамятные годы оказались аккуратно перерисованными на скрижали из голубой глины, являющиеся святыней Тринадцатого Колена.

Общались меж собой Колена Великого Хвоща либо с помощью весьма изощренной системы перестукивания (в котором иной высоколобый метсианский Аббат признал бы сильно деградировавшую морзянку), либо устно на выездных общеплеменных собраниях, проводившихся в экстренных случаях на Твердой Земле. Толстые мембраны оказались неодолимым препятствием для общения между кланами. По сути, они стали причиной косности всего миропорядка Народа Хвоща. Склонный к умозрительным заключениям философ древности легко смог бы разместить на одном полюсе бытия Великий Хвощ и его обитателей, а на другом — любые явления, к которым применимо слово «развитие».

Письменности дикари не знали и не знают.

Дослушав эливенера, Карк стал задавать вопросы. На некоторые эливенер не знал ответа. Например, как и почему сложилась ситуация, в которой ниже расположенные Колена имели больше прав на охотничьи угодья и решения принципиального характера.

— Блеск! Это же удивительно! — Кен удивленно смотрел на возбужденного колдуна, который вскочил и прохаживался по мху, словно голодный тигр. — По существу, система Колен не родовая, а самая настоящая кастовая, «без всякой социальной динамики», как сказали бы до Смерти.

— Именно так, — эливенер медленно жевал последний цветок, принесенный иир'ова. — Люди Хвоща создали по-своему универсальную систему, которая идеально подходит для жизни в топях так же, как колония термитов — универсальная организация насекомых для западной саванны.

— Я хотел бы увидеть это гигантское растение, — сказал Карк.

— И я тоже. Вероятно, это одно из величайших чудес творца, — сказал метс.

Некромант с трудом удержался, чтобы не фыркнуть. Вельд поднялся и принялся отряхивать одежду.

— Пока это слишком опасно. Сейчас все племя находится у своего обиталища. Вот когда Одержание Коня закончится, и они разбредутся по Внутренней Флориде, чтобы охотиться, тогда, может быть, мы и подойдем достаточно близко, чтобы увидеть Великий Хвощ.