Полбуханки был в семейных трусах. Лайка заглянула внутрь и сокрушенно покачала головой.

Оставался Аркаша, который вроде бы задался целью оставить невидимые отпечатки своих губ на каждом квадратном сантиметре тела Вероники. Более никаких действий он не производил. Веронике, судя по выражению ее лица, эти проявления любви были приятны, но лишь чуть-чуть. Они не приводили ее в экстаз и не требовали ответных действий.

Лайка сбросила с себя рубашку и со словами: «Искусство требует жертв», — опустилась рядом с Аркашей, перевернула его на спину и извлекла на свет его знак отличия. С этим все было в порядке — калибром предмет не выделялся, но службу нес исправно.

Лайка хотела получить результат как можно быстрее. Миньет она не любила — однако искусство требует жертв. Закончив дело, Лайка пошутила:

— Циммерман, а где твое обрезание?

Аркаша был еврей с ног и до мозга костей, но его родители были совершенно нерелигиозны и даже не знали, где находится синагога, и остался их сын без главного признака еврейства. К тому же сам он был тайным поклонником дао, а таковым обрезание и вовсе несвойственно.

— Ой, — сказала Лайка, не дождавшись ответа и второпях стягивая трусики.

Она все еще стояла, когда ее дюймовочка выкарабкалась на свет и повисла на волосах, растущих у нефритовых ворот.

Лайка подхватила ее на ладонь и подняла к груди. Эпопея повторилась в точности. Дюймовочка пила молоко четверть минуты и выросла за это время вдвое. Она оказалась чуть пониже Галлюцинации — точно в такой же пропорции, в какой Лайка была ниже Женьки.

— Вылитый Аркаша, — заявил Кир, взглянув на подросшую Лайкину дюймовочку.

— Красивые еврейки с возрастом становятся некрасивыми, — пробормотал Полбуханки с претензией на глубокомыслие и получил от Лайки пощечину левой пяткой.

— Глюк, — отозвался Гарри. Больше всего появлению новой дюймовочки обрадовалась Галлюцинация. Теперь ей было с кем поговорить Новую дюймовочку назвали Евой и вместе с Галлюцинацией пустили путешествовать по телу Вероники. Лайка подсчитала, что общая длина Веры от пяток до макушки составляет 85 дюймовочкиных метров.

Но эта идиллия продолжалась недолго. Амиго вдруг вздумала привести Нику в чувство и потащила ее купаться. Дюймовочек засунули в карман к Лайке, которая снова надела трусики и рубашку.

Освежив Веронику, Амиго вытащила ее на отмель и принялась за эротический массаж.

Больше всего Амиго любила Вероникины груди — не большие и не маленькие, а в самый раз. Наверное, это потому, что у самой Амиго таких не было. Про нее шутили: «Друг Человека грудей не носит».

Груди Вероники Амиго ласкала много раз и всегда приходила в восторг, когда набухали и напрягались ее горячие соски. Но на этот раз случилось нечто, чего никогда раньше не было.

В минуту экстаза сосок Вероники произвел каплю полупрозрачной жидкости. Амиго слизнула ее, и тогда из соска полился целый поток этой жидкости. Она густела и белела на глазах и была она сладкой, жирной, вкусной и возбуждающей.

«Это не молоко», — подумала Амиго, когда поток иссяк.

— Что это было? — спросила Вероника, облизывая вымазанный в таинственной жидкости палец.

— Ой, — ответила Амиго и по прошествии очень короткого времени разразилась непечатной тирадой, означающей крайнюю степень удивления.

Дюймовочка как таковая

Лена раньше не испытывала склонности к лесбийской любви, но почему-то девушка в платье без пояса выглядит до странности соблазнительно, и это платье ужасно хочется с нее снять.

Да к тому же есть повод — круглый бассейн с фонтаном посередине.