Зигрид отошла, поскольку жар становился нестерпимым, и кожа на ее лице, казалось, готова лопнуть, как кожура апельсина, когда из него давят сок.

Хокукай переминался с ноги на ногу и выглядел все более и более встревоженным.

— Хай. Начинаю думать, что ничто не сможет остановить огненного воина, — пробормотал он. — Наверное, самое время подумать о том, не поднять ли нам паруса. Эти люди — фанатики, а я не собираюсь с улыбкой прыгать в костер, хотя они и хотят так поступить!

— Но ведь корабль находится в сухом доке, — заметила Зигрид.

— Точно, — проворчал капитан. — Скажу ремонтникам заканчивать. Надеюсь, что мы сможем снова выйти в море, до того как монстр войдет в деревню.

Время поджимало, поскольку огненный воин выполз из воронки и направился к лесу. И снова вся растительность вокруг него мгновенно высыхала. Растительные соки мангровых деревьев закипали, а затем испарялись в радиусе десяти метров. Кора лопалась, прежде чем загореться. Деревья полыхали, словно пропитанные смолой факелы, а лианы, листья возгорались, точно были рисовой бумагой. За мгновение все исчезало в снопе искр.

Надежда забрезжила, когда буши решил пройти через кремниевые скалы, что высились перед джунглями. Камни стали плавиться под ногами самурая, и все стали всерьез думать, что он увязнет в них, как в зыбучих песках. Сначала воин отбивался, став пленником превращавшегося в стекло песка, который опутывал его коконом из стекловолокон.

«Он сам сделает для себя яму! — радовалась Зигрид. — Он исчезнет на дне колодца, который сам же и вырыл».

Но воин преодолел это препятствие, как и все предыдущие, и продолжил свой путь, широко раскинув руки, вытянув их, словно умоляя: «На помощь!», «Смилуйтесь!».

— Боги милостивые, — простонал деревенский старейшина, — это создание сильно страдает, и наш долг — помочь ему.

— Я не бонза! — ответил Хокукай. — Если вы хотите принести себя в жертву, это касается только вас, но не рассчитывайте на меня и моих людей.

Зигрид сложила руку козырьком, чтобы, обезопасив себя от искр, продолжать наблюдать за продвижением покачивающегося воина. Силы оставляли его, это было очевидно, но упадет ли он, не дойдя до деревни? Никто не мог быть в этом уверенным.

В сухом доке матросы работали не покладая рук, чтобы залатать корпус корабля, некоторые части которого демонтировали, поскольку они на три четверти прогнили. Никогда еще ремонт не велся столь быстро. Матросы не переставали оборачиваться, чтобы посмотреть, куда двигался лесной пожар, дым от которого поднимался плотной стеной.

— Если нам удастся спустить корабль на воду, вы можете тоже всей деревней поплыть с нами, — предложил Хокукай старейшине. — Монстр не сможет гнаться за нами по морю, а если попытается, то вода наконец-то по-настоящему остудит его.

— Благодарю вас, — сказал старейшина, склонив голову. — Но должен отказаться, ведь это будет означать, что мы убегаем от оказанной нам чести. Ни один человек нашей деревни не сможет жить с таким позором. Это великий день. Дух спустился с неба, чтобы прижать нас к своему сердцу! Какая радость! Какая гордость для каждого из нашего племени!

Зигрид и капитан поняли, что спорить бесполезно, и перестали настаивать.

Вскоре после полудня старейшина отправил к воину пять девушек в венках из цветов. Девушки были совсем юными и стискивали зубы, чтобы не стучать ими от страха. Матроны нарядили их, как на свадьбу. Девушки бодрым шагом вышли из деревни, прижимая к груди корзины с фруктами, и направились прямиком к лесу. Все жители деревни собрались вместе и наблюдали за ними. Женщины плакали молча, чтобы не вызывать раздражения мужчин.