– Хороший, матушка, не брезгует моим кофеем, – согласилась последняя.

Но было уже поздно. Храповицкий внес в свой дневник много такого, чего Екатерина никогда не поведала бы миру!..

В Великих Луках на ночлеге во время доклада императрица, между прочим, сказала своему секретарю:

– А заметил, Репнин не так уже задумчив, прокатавшись по станциям…

Этот Репнин Николай Васильевич был тогда генерал-губернатором смоленского и псковского наместничества… «Прокатился по станциям» – намек на его мартинистские шалости, за которые ему порядком досталось.

– А вот Платон Храповицкий, правитель его в деле, в твердости подобен римлянину, и ежели бы доставало головы, был бы полезный человек, – заметила Екатерина.

– А какое стечение народа, чтоб видеть ваше величество – я насилу протискался сквозь толпу, – сказал Храповицкий.

– Ведь и медведя смотреть кучами собираются, – улыбнулась императрица.

Разбирая привезенную из Петербурга курьерами почту, Храповицкий подал один пакет государыне.

Пробежав глазами вложенную в пакет бумагу, Екатерина тихонько засмеялась… В это время на пороге показался Нарышкин.

– Чему изволите радоваться «богоподобная царевна киргиз-кайсацкой орды?» – спросил он с шутовской гримасой.

– Да что, Левушка, вон пишут, что в Лондоне пронесся слух, будто бы король прусский, влюбясь в некую девицу Фос, хочет обвенчаться, оставляя нынешнюю королеву с ее титулом и имея вторую супружницу левой руки, – отвечала государыня.

– Что ж, матушка, воля его немецкого величества – закон, – снова сгримасничал Левушка. – Лафа королям, две жены разом.

– Да сему пример был в начале Реформации, когда Лютер дозволил кассельскому ландграфу иметь двух жен в одно время, – заметила императрица.

– Ну, матушка, и сам Лютер был не промах по этой части.

– Правда… А король прусский очень женолюбив и будет иметь трех супруг, в одно время живущих, – сказала государыня, просматривая другие бумаги.

– Что ж, государыня, все мы человеки, – начал хитрить Храповицкий, желая подделаться. – Ежели нашему брату, мужчине, сие не возбранено, то женщину на сие и Бог благословит.

Императрица показала вид, что не поняла льстивого намека.

– Вон у принца де Линя, государыня, есть красавица невестка, – продолжал Храповицкий.

– Знаю… Урожденная княжна Масальская.

– Точно, государыня.

– Так что ж? На нее плетут?

– Не плетут, матушка, а благословляют на второго мужа.

– Как? – заинтересовалась императрица. – Я о ней много слышала от ее свекра-принца… Воспиталась она в Париже в монастыре и выдана замуж за сына принца де Линя, за Карла.

– А этот Карлуша в Вене занозился графиней Кинской и с нею махается…

– Кто сказал тебе это?

– Кобенцель, матушка… Видя сие, супруга Карла де Линя и уехала в Польшу, и там ее Бог благословил…

– Чем? – перебила государыня.

– Вторым мужем, матушка.

– И сказывают, кто такой?

– Граф Потоцкий, государыня.

– Который? Их много…

– Великий каштелян, государыня, граф Викентий.

Двадцать третьего января царственный поезд был только еще в Новгороде-Северском. Так медленно шествовала по своему «маленькому хозяйству» царственная хозяйка, замедляемая в пути то торжественными встречами, то молебствиями и торжественными приветствиями в храмах, то, наконец, балами, даваемыми в разных городах царственной гостье от лица дворянства и именитого купечества.