– Да мы, ясная панна, прямо оттуда на вашу светлую свадьбу, – отвечал Остап.

– Как хорошо я помню Верки, хотя и была там маленькою, – задумчиво проговорила Елена. – Эта красивая река, на которой мы с татком и братом Ксаверием катались на роскошном шестивесельном катере… Там горы красивые… И эти меньшие речки, что впадают в большую.

– В Вилию, – подсказал Остап.

– Да, Вилия… А острова на реке…

– Там уток много, ясная панна, какая охота!

– И водопады помню, какие бурные!.. Потом замки, ручьи…

– Монастыри, костелы, – опять подсказал старый украинец.

– Помню… Я очень любила взбираться на гору, где храмы Вулкана, Бахуса, где, бывало, пировали гости моего бедного татка… Обелиск… Бонна часто водила нас к рыбакам…

Елена задумывалась, вспоминая свое детство, жизнь в Верках, у дяди, и пребывание в украинском имении… Ее конь теперь шел шагом, принцесса де Линь невольно вспомнила грустно-грациозную мелодию «веснянки» и тихо-тихо запела:

Старый Остап вздыхал, вздыхал глубоко-глубоко, вспоминая свою далекую родину и свою далекую молодость, когда и он со сверстниками «парубками» гулял по ночам на «улице», слушая «веснянки», и «женихался» с чернобровыми украиночками…

Он вслушивался в тихое пение Елены, и в старых глазах его стояли слезы.

– Боже! И не забыла же ясная панна…

Он все еще сбивался на «ясную панну».

* * *

Дня через три героиня наша каталась уже с мужем.

«С утра, – говорит ее историограф, – одетая в элегантную амазонку, которая прекрасно обрисовывала ее тонкую и гибкую талию, видели, как она в сопровождении мужа мчалась на седле легкая, как птица, и как она счастлива своей свободой; потом три или четыре раза в день радостная, как ребенок, она облачалась в новые платья, выписываемые от Леонарда или мадемуазель Берген; можно уверить, что платья эти нисколько не напоминали форменное черное монастырское платье. На всех празднествах, которые давались в честь ее замужества, она бесконечно восхищала всех своей грацией и веселостью; она танцевала от чистого сердца, играла комедию с таким жаром и так натурально, она пела голосом таким юным и чистым, что муж ее, не большой охотник до этих светских развлечений, был счастлив ее счастьем и оставлял ее предаваться им с полною свободой».

Тотчас же по своем прибытии в Брюссель, героиня наша представлена была к нидерландскому двору. Принцы де Линь имели в столице Нидерландов великолепный отель, расположенный близ церкви Святой Гудулы, и часто оставались там всю зиму. Вице-королем Нидерландов был тогда принц Карл Лотарингский, который был женат на сестре Марии-Терезии, герцогине Марии-Анне.

Вице-король был страстный охотник и часто охотился в обширном парке принца де Линя. Человек он был очень добрый, и доброту проявлял даже при приступах страшного гнева. Так, принц де Линь рассказывает, что однажды, во время охоты в лесах его замка, увлеченный своей страстью, он заметил, что многочисленные аристократические зрители его любимого спорта мешали, как ему казалось, его бешеной гонке за зверем, он с яростью закричал на своих гостей:

– Убирайтесь вы все к чертям!

А потом, опомнившись, снял шляпу и вежливо прибавил:

– Messieurs, s'il vous plait!..

Дворец мужа нашей героини в Брюсселе был очень обширный и очень древний. Брюссель в то время совершенно напоминал Париж: та же безумная роскошь аристократии, те же до возмутительности роскошные и дорогие наряды дам, то же по преступности времяпрепровождение и вечные катанья в экипажах, которыми бездельничавшая аристократия гордилась как чем-то почетным, стараясь перещеголять соперничавшую сторону.