– Состоит, – кивнул Волконский. – Мы друг друга по кольцам узнаем, – и он указал на перстень, красовавшийся на безымянном пальце левой руке. – Только по условиям клуба, не должны даже вида подавать, что узнали. У Петра Фёдоровича тоже такое колечко имеется. Но это я так к слову. А вот что важно, от магистра поступило задание вычислять представителей массонов и, если они иноземцы, рапорт Ушакову подавать, ну, а ежели свои олухи, то пытаться вразумлять до посинения.

– А ежели не поймут добрых слов? – Ласси прищурился.

– Тогда так же Андрею Ивановичу особо непонятливых сдавать. Он поди быстро ключик к каждому подберет. А нет, так государь часто говорит, что земель у Российской империи много, а людишек маловато, так что самым несговорчивым быстро место в Сибири найдется. Дорогу строить будут, али ещё что. Там сейчас развитие прёт понемногу, Шумахеру, говорят, удалось университет в Томске заложить. Уже и профессуру начали подбирать. Так что и всем семейством особливо упорствующих будут отправлять.

– Сдается мне, что, раз так круто взялись, то предательство какое-то большое обнаружили, – Ласси покачал головой. – Не к добру всё это, ой не к добру.

– Да ещё и визит высочайший королевы шведской и короля датского никто не отменял. – Хмуро добавил Волконский. – Вся Тайная канцелярия как на иголках сидит.

– Ну, у этих служба такая, подвох постоянно ждать, да врага в собственной тени видеть. – Ласси тяжело опёрся на трость. – Пошли уже, Миша, время назначенное подходит, негоже заставлять ждать государя.

В приемной, специальной комнате перед кабинетом, в котором проходили аудиенции расположился Бехтеев – секретарь Петра Фёдоровича, а у дверей стояли два гвардейца. Сама комната появилась недавно: по приказу государя попросту взяли и отгородили часть коридора перед кабинетом. Поставили двери и натаскали мебель. А сделали это из-за того, что императору до смерти надоело, что посетители «болтаются» по коридорам в ожидании назначенного времени, да и сам Бехтеев, как бедный родственник у дверей ютится.

Получилось удобно, и сейчас Ласси в полной мере это удобство оценил. На удобном диванчике напротив двери в кабинет, расположился Бутурлин.

– О, господин фельдмаршал, – он вскочил и сдержанно поклонился. – А хоть ты-то знаешь, зачем нас здесь собрали?

– А я хотел о том же у тебя спросить, Александр Борисович, – ответил Ласси. Он посмотрел на диванчик и задумался, садиться, чтобы подождать сидя, или не стоит, потому что вставать в последнее время стало шибко тяжко.

Дверь в приемную отворилась, и в нее вошли двое молодых людей, в одном из которых Ласси узнал зятя Миниха – Максима Берга, а вот второй не был ему знаком. Дверь ещё не успела закрыться, как вошёл ещё один офицер, на этот раз морской. Это был адмирал Алексей Наумович Синявин.

Бехтеев поднялся из своего стола, стоящего в углу комнаты, пересчитал присутствующий, и направился к кабинету императора. Вышел он оттуда буквально через несколько секунд.

– Прошу, господа, проходите, его величество ждёт вас. – Провозгласил он, приоткрывая дверь в кабинет.

– Всем вместе? – недоверчиво уточнил Ласси.

– Да, всем вместе, – подтвердил Бехтеев. – А вас что-то смущает, Пётр Петрович?

– Нет, если такова воля его величества, – он растерянно переглянулся с Бутурлиным и Волконским. Они выглядели растерянными, так же, как и он сам. А вот на лицах молодых людей отразилось такое изумление, граничащее с паникой. Лишь один Синявин выглядел спокойным, но, как подозревал Ласси, в силу своего спокойного нрава, который, казалось, ничто не может заставить его проявить.

Молодой император стоял у карты, занимающей практически всю стену, и пристально рассматривал её.