— Рассказывай, что произошло. Обо всем по порядку, — велел Конан.

— Я сидел здесь и пытался творить иллюзии, — начал Арвистли. — Но у меня ничего не выходило. Даже искорки из пальцев не сыпались, а уж это-то умеет любой шарлатан, даже такой неудачник, как я.

— Я думаю, здесь творилась настоящая магия, и это мешало твоим фокусам, — заметил Конан.

— Что ж, это многое объясняет, — кивнул Арвистли и тотчас скривился от боли. — В общем, я выпил половину кувшина, и тут ко мне пополз волосяной аркан. Сперва я решил, что дело в выпитом вине. Когда пьешь незнакомое вино, никогда заранее нельзя сказать, какое действие оно на тебя окажет. Но — нет… Аркан действительно полз.

— Он не превращался в змею? — перебил Конан.

— В змею? — Арвистли на миг задумался. — Да, пожалуй… Ненадолго. Потом опять стал арканом. Я срывал его г себя, а потом потерял сознание…

— Должно быть, заклинание имело очень широкий ареал, поэтому и захватило сразу несколько веревок, — проговорил Конан.

— Я не вполне понял, учитель Копан, — вступил Мэн-Ся. — Несколько веревок? О скольких веревках мы сейчас толкуем?

Конан молчал.

Мэн-Ся закрыл глаза, погружаясь в медитацию. Он подумал было, что учитель Конан желает, чтобы мудрость последнего замечания дошла до учеников минуя их слабое сознание. Он вспомнил, как однажды глубокой ночью, почти засыпая, они пытались сосчитать монахов на одном древнем барельефе, который был устроен так, что одного монаха все время недосчитывались — или, напротив, считали одного за двоих…

— На госпожу Масардери напала огромная змея, — донесся до кхитайца голос Конана. — А когда я разрубил гадину, она обернулась обычной веревкой.

Кхитаец открыл глаза.

— Это была не притча? — осведомился он.

— Нет, самое обыкновенное нападение…

Мэн-Ся едва заметно покраснел.

Арвистли вдруг вытянул шею и уставился на что-то вблизи берега.

— Что это там такое?

Мэн-Ся вскочил на ноги.

— Там… огромный человек! Гигантская женщина! — выпалил кхитаец.

Конан уже знал, что именно они видят. То существо, которое они с Масардери заметили сразу после нападения змеи, приблизилось к берегу. Не то огни праздника привлекли великаншу, не то творившаяся на острове магия. Во всяком случае, создание было здесь — и не приходилось ожидать от него ничего хорошего.

— Я остановлю ее! — вскричал Мэн-Ся.

— Даже не думай! — Конан попытался схватить его и задержать, но юркий и быстрый, кхитаец вывернулся из хватки варвара и бросился бежать туда, где еще прежде, утром, приметил рыбачьи лодки.

— Он погибнет! — сказал Арвистли, бессильно глядя вслед убегающему юноше. Он перевел взгляд на киммерийца. — Что же ты стоишь? Чего ждешь? Дожидаешься, пока волны вынесут на берег его бездыханное тело?

— Мертвецов я, что ли, не видел, — проворчал Конан. — Пойдем. Я отведу тебя к остальным, пусть бабенки о тебе позаботятся. Попробую если не остановить нашего кхитайского приятеля, то по крайней мере подобрать его щуплый трупик.

Изо всех сил налегая на весла, Мэн-Ся греб в ту сторону, где огромной черной тенью колыхалась над водой великанша. В детские годы Мэн-Ся помогал своему отцу рыбачить и до сих пор не утратил некоторых навыков.