Несколько длинных ножей полетели в сторону Конана. В последний момент варвар стремительно пригнулся, и лезвия ударились в стену. Однако они сразу же отскочили и вновь взвились в воздух.

Конан схватил большой поднос и, орудуя им, как щитом, отбил следующую атаку.

Кэрхун громко засмеялся. Он сделал рукой вращательное движение, и поднос ожил в пальцах Конана. Как живой, поднос дергался и пытался вырваться на волю. Теперь он не столько служил щитом, сколько был помехой, и потому киммериец выпустил его.

Большой кувшин прилетел откуда-то с верхней полки и ударил Конана по виску. В голове у варвара загудело. Он развернулся в сторону мага, и в горле киммерийца зародилось низкое рычание, как будто Конан вот-вот превратится в дикого зверя и набросится на Кэрхуна.

Масардери, съежившись, наблюдала за своим защитником. Она не сделала попытки вмешаться или сбежать, потому что понимала: самое безопасное для нее сейчас — держаться поближе к Конану.

Конан метнулся в сторону и схватил один из ножей. Он рассчитывал бросить нож в Кэрхуна прежде, чем тот опять применит свою магию.

Тщетная попытка! Нож вырвался из руки киммерийца и, взвившись вверх, отвесно полетел прямо в голову варвара. Конан не успел увернуться от удара, и лезвие расцарапало ему щеку.

Обнажив меч, Конан начал отбиваться от предметов, тучей нападавших на него. Он рассек пополам столик из орехового дерева, и обе половинки принялись с силой бить его по ногам. Сталь звенела *в воздухе. Один особенно злокозненный медный кувшин уже несколько раз избегал смертоносного лезвия и ухитрялся стукать Конана то по макушке, то по кисти руки.

Варвар впал в исступление.

— Кром! — зарычал он, бросаясь вперед, и тотчас споткнулся и едва не потерял равновесие. Обитая бархатом скамеечка для ног ударила его под коленями.

Меньше всего Конан думал сейчас о том, как глупо он выглядит, сражаясь со всеми этими стульями и столовыми приборами. Он знал, что должен спасти жизнь Масардери, а как он это сделает — неважно.

Длинный шнур отвязался от портьеры, прополз через комнату и обвился вокруг ног Конана. На губах Кэрхуна появилась зловещая улыбка.

— Еще немного — и тебе конец, киммериец!

Ответом Кэрхуну было лишь злобное рычание. Второй шнур уже проплывал по воздуху, готовясь связать руки варвара.

В этот момент неведомо откуда взявшаяся обезьяна вскочила на плечи Кэрхуна. Обезьяна эта имела весьма отвратительный вид: большой красный голый зад, косматая физиономия, глумливо оскаленные клыки. Обезьяна топталась на плече Кэрхуна, тыча своим задом ему в лицо.

Конан громко захохотал. Его восхитило унижение противника — а кроме того, киммериец действительно находил поведение обезьяны чрезвычайно смешным.

Услышав смех Конана, Масардери отняла ладони от лица и удивленно посмотрела на своего защитника.

Вместо объяснений Конан показал на Кэрхуна пальцем.

Этот смех возымел на Масардери целебное, почти магическое действие. Женщина вдруг перестала бояться. Она распрямила плечи и спустилась со стола. Садиться на табурет, который в любой миг может ожить и ударить тебя, она не решилась. Просто встала возле стены и принялась наблюдать.

Между тем обезьяна шумно испортила воздух, сделав это так, чтобы большая часть «заряда» пришлась Кэрхуну в нос.

— Проклятье! — заорал Кэрхун. — Дьявольское отродье!

Обезьяна испустила громкий крик, заверещала и перескочила на голову Кэрхуна. Она вцепилась ему в волосы и принялась раскачиваться в порыве совершенного восторга.

Конан быстро избавился от пут и освободил ноги. Затем, держа меч обеими руками, приблизился к Кэрхуну.