Склеп.

Ну конечно! Вчера они с Кракнором провели первую ночь в склепе покойного дядюшки Катабаха. Подробности этого приключения постепенно начали всплывать в голове Илькавара. Странно, что он так плохо помнил случившееся. Переволновался, должно быть, да еще и выпил немало.

Еще бы. Не каждый день бедный родственник получает такое богатое наследство – да еще с такими дурацкими условиями впридачу!

Илькавар потер виски, вспоминая все, что мог припомнить.

Они забрались в склеп. Зажгли факелы. Разложили на полу одеяла. Вот эти одеяла, валяются скомканными. Илькавар проспал на голых камнях – не слишком умно. В старости наверняка это отзовется жгучим ревматизмом.

Далее – они пили вино. Вот обломки кувшинов. И вино разлито на полу… Нет, это не вино. Кажется, это кровь…

Илькавар поднял руку, которая болела сильнее, чем другая, и увидел длинный порез, оставленный не то ножом, не то чьим-то острым клыком. Понятно, откуда кровь.

Он проковылял к выходу и отворил дверь. В помещение хлынул солнечный свет, а вместе со светом – душистое тепло наступившего дня. Где-то там, за порогом подземелья, весело пели птицы, цвели цветы, а еще дальше, за пределами сада, люди торопились по своим делам. Все эти картины, мелькнувшие в фантазиях Илькавара, вдруг представились молодому человеку такими прекрасными, что он с трудом подавил в себе желание немедленно выбежать наружу и мчаться прочь из проклятого сада на улицы, к обычной городской жизни.

Сперва нужно разобраться.

Илькавар вернулся в склеп. Он был с Кракнором, когда на них напало какое-то существо. Да, появилось некое существо, темное, холодное, безмолвное. У Илькавар мурашки прошли по всему телу, когда он вспомнил эту часть своего ночного бдения.

– Кракнор! – позвал он. Возможно, приятель еще здесь. Спит и видит кошмарные сны. – Кракнор! Просыпайся – уже утро! Просыпайся. Мне нужна твоя помощь. Ты помнишь, вчера здесь…

Илькавар запнулся посреди слова. Он увидел Кракнора. Его приятель лежал сразу за гробом Катабаха в странной, неловкой позе. Ни один человек не смог бы спать в подобной позе. Хуже того – ни один человек не смог бы жить после того, как ему придали подобную позу: голова Кракнора была вывернута. Молодой человек лежал на животе, поджав под себя ноги, а лицо его глядело прямо на Илькавара, и глаза были широко распахнуты.

Илькавар не мог бы сказать, как долго смотрел он на тело приятеля. После первого потрясения все чувства как будто оставили Илькавара. Он ничего не ощущал, ни горечи, ни боли, ни даже страха. Одна сплошная пустота.

Затем к нему постепенно начала возвращаться способность соображать. Он поднял кувшин и допил то вино, которое еще оставалось на дне и не было разлито. Головная боль уходила, оставляя место обычной тяжести в висках.

Если Илькавар сейчас объявит о гибели Кракнора, то, скорее всего, в преступлении обвинят самого Илькавара. Скажут – мол, выпили лишку, а тут еще странная, пугающая обстановка в склепе. Мало ли что могло почудиться двум пьянчугам! Передрались, и в потасовке один убил другого.

Илькавар еще раз взглянул на тело с вывернутой шеей. В свое оправдание молодой человек мог бы указать на то, что у него-де не хватило бы сил проделать такое. Но на это нашлось бы не одно возражение. Мол, пьяный никогда не знает, сколько у него сил, – это раз. И два – все-таки Илькавар не слабого десятка. Противопоставить этим доводам можно было лишь тем, что даже напившись до беспамятства Илькавар никогда не дрался. Но ведь все когда-то бывает в первый раз-

Юноша в отчаянии покачал головой. Его обвинят в убийстве знатного человека и снова бросят в тарантийские застенки – на сей раз уже навсегда! Он сгниет там в безвестности, условие дядюшкиного завещания останется невыполненным, и все богатства Катабаха перейдут в руки короля Аквилонии…

Едва лишь Илькавар подумал о короле Аквилонии, как его охватил настоящий ужас.