– Смотри.

На углу, там, где вчера попрошайки привязывали к себе куски мяса, чтобы «покрыть свое тело неизлечимыми язвами» и тем самым разжалобить сострадательных богачей, лежала кучка окровавленных костей.

– Кажется, в этом месте околачивались нищие, – начал было Илькавар. – Они вытворяли настоящие чудеса с гнилым мясом. Никогда прежде не видел, чтобы испорченный продукт использовался с такой пользой для своего обладателя.

– Да, здесь они собираются, – перебил король. – Но они не применяют в своей «работе» кости… тем более человеческие.

– Что? – Илькавар выпучил глаза.

Но то, что он увидел, не оставляло места сомнению: обглоданные кости принадлежали людям. Людям, которых съели прямо на улице.

– Здесь погибли три человека, – сказал Конан. – Кем бы ни было это существо, сейчас оно набралось сил. Видимо, оно было очень голодно, если сожрало четверых за столь короткий срок. И знаешь что, Илькавар? Происходящее нравится мне все меньше и меньше.

С этим глубокомысленным замечанием Конан еще дальше углубился в воровской квартал. Мостовой здесь не было вовсе, дома исчезли – люди обитали в грязных лачугах. Король поглядывал на эту картину гневно. Несколько раз Илькавар даже слышал, как Конан скрипнул зубами.

– Они даже не считают нужным притворяться, будто выполняют мои приказания! – сказал король гневно. – Что ж, у меня еще будет время напомнить им о том, кто вершит суд в Аквилонии!

Прохожих на улице им больше не попадалось. Конан отнюдь не предполагал, что обитатели воровского квартала признали короля и теперь попрятались от него. В простом темном широком плаще с капюшоном, Конан выглядел как один из солдат, что во множестве встречались в Тарантии. Рослый, широкоплечий, с ухватками простого воина, привычного к походам и опасностям.

Его спутник тоже не привлекал к себе особого внимания. Парень об этом не знал, но в обществе Конана и одетый так же, как и он, Илькавар напоминал юного глупца, который увязался за старшим товарищем, надеясь найти в солдатской жизни удачу, приключения и богатство. Такие пытаются во всем подражать более опытному солдату – и, как правило, быстро погибают. Ну а те, кто остается жив, действительно в конце пути могут обрести желаемое. Правда, таковых – единицы.

– Ни одной любопытной бестии, чтобы просто подсмотреть за нами, – пробормотал Конан. – Попрятались в норы. И вряд ли потому, что испугались меня. Или тебя, – прибавил он, обернувшись к молодому человеку и фыркнув.

– Но разве это не обычно для здешних мест?

– Нет. Ты, как я погляжу, сюда и не заглядывал.

– Не было надобности.

– Еще одно доказательство твоей невиновности.

Король оборвал себя на полуслове и схватил Илькавара за руку.

Впереди шагал какой-то человек. Его вид был странен даже для такого места, как это: он брел, сильно выворачивая при ходьбе ступни и размахивая руками так, словно не шел, а плыл и греб сквозь воздух ладонями. Одежда, еще недавно хорошая и добротная, висела на нем клочьями, как будто ее нарочно изрезали ножом или изодрали когтями.

Очевидно, он услышал шаги у себя за спиной. Он остановился и обернулся. Точнее, тело его осталось неподвижным, а голова медленно повернулась назад. Она вращалась на шее свободно, как у совы.

На Илькавара уставилось распухшее, посиневшее лицо Кракнора с огромным, растянутым в ухмылке ртом. Длинный синий язык свешивался на подбородок. Вся нижняя часть этого жуткого лица была измазана кровью.

– Кром! – прошептал киммериец, вытаскивая меч.

Илькавар не мог двинуться с места. Он не в силах был оторвать глаз от страшной картины. Все его тело оцепенело, Илькавара сковал ужас.