Лето принесло с собой удушливую венецианскую жару, и Мариэтта с тоской вспоминала прохладу и негу тех прекрасных спокойных дней, проведенных на вилле, с трудом представляя себе условия, в которых теперь пребывал ее Доменико под крышей Дворца дожей. Она послала ему один из простых вееров, которыми обычно пользовались мужчины, и флакончик освежающей эссенции, чтобы добавлять в воду для умывания. В ее памяти возникли сцены совместного купания. Как же истосковалось ее молодое тело по сильным рукам Доменико, по его объятиям! Сколько же месяцев прошло с тех пор, как она в последний раз переживала экстаз от проникновения этого, обуреваемого страстью тела в ее жаждущую мужской силы плоть? Мариэтте казалось, что она — омертвевшая, высохшая изнутри — лишь наполовину женщина.

Минуло еще полтора года — нелегкое, даже драматичное время. Дело в том, что предпринятая попытка вызволить Доменико из тюрьмы потерпела провал. Никто толком не знал, сколько же времени понадобилось заговорщикам, имена которых так и остались доселе неизвестными, чтобы добраться до камеры Доменико, отслаивая свинцовые плитки покрытия крыши и находившиеся под ними полуразрушенные черепичные. И он бы исчез без следа, если бы не случайно упавшая на пол камеры плитка черепицы, удар от которой вызвал переполох среди стражников, ворвавшихся в камеру как раз в тот момент, когда Доменико уже повис на веревке, опущенной теми, кто его вызволял, вытаскивая через освободившийся проем крыши. Стражники схватили за ноги Доменико, веревка не выдержала и вырвалась из рук заговорщиков. Доменико, увлекая за собой одного из своих спасителей, рухнул на пол камеры. Он отделался легким испугом, а вот спасителю не повезло — он сломал себе шею и тут же на месте скончался. Остальные его сообщники спаслись бегством, уйдя под покровом ночи через крышу.

Личность погибшего так и не установили, в его карманах не было ничего, что могло бы подсказать его происхождение, род занятий или иную принадлежность. Интенсивный допрос, которому подверг Доменико Главный инквизитор, тоже ничего не дал, поскольку Торризи так и не назвал никого из своих ближайших соратников, кто, по его мнению, мог решиться на такой отчаянный шаг, а погибший вообще был ему незнаком. Поскольку Главный инквизитор оказался намного милосерднее своих предшественников, Доменико не стали подвергать пыткам, но лишили части привилегий, дарованных ему ранее, а именно — права получать письма с воли.

— Кроме того, я вынужден перевести вас из вашей прежней камеры под крышей Дворца дожей под более надежную охрану, в «колодец».

Это явилось тяжелым ударом для Доменико. Тюрьма на противоположной стороне канала, лежавшая между ним и Дворцом дожей, получила свое название от тесных камер, отсутствия вентиляции и сырости от оседавшей на каменных плитах влаги. Там он не увидит ни солнечного света, ни кружащихся в небе птиц, и, самое страшное, оборвется нить, связывающая его с Мариэттой через посылаемые ею письма, он не получит больше детских рисунков Елизаветы, которые она, не освоив еще премудрости писания, регулярно посылала ему. Темная волна отчаяния охватила Доменико, когда он шел, сопровождаемый стражником, в застенки подземной тюрьмы. Походка его не изменилась, шел он легко, что явилось результатом постоянных ежедневных вышагиваний, предпринимаемых им в своей камере и позволявших сохранить бодрость.