— Нет, это невозможно! Это может стоить мне жизни! А у меня жена и семеро детей, синьора! И я должен их кормить и поить! Не заставляйте меня класть голову на плаху по вашей милости! Я и так страшно рискую.

Резко сдвинув кресло, он поднялся и уже собирался уйти, но Мариэтта не пошевелилась и так и осталась сидеть. Ее сердце отчаянно колотилось при мысли о том, что сейчас было поставлено на карту.

— Я очень опытная преподавательница, — изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало как можно более равнодушно, ответила она. — И дня вашей дочери вы вряд ли найдете лучшего учителя.

Тяжело дыша, он снова уселся в кресло.

— Если заключенный болен, — выдавил он с неохотой, — вы будете об этом извещены и сможете передать ему необходимые лекарства. Большего я сделать не в состоянии.

Мариэтта видела, что большего ей, действительно, вряд ли удастся добиться от этого человека.

— Завтра вечером после закрытия магазина приведите вашу дочь ко мне. Тогда и скажете мне, когда я смогу прийти к нему в камеру и переночевать там.

После того как Зено ушел, Мариэтта обессилено опустила голову и, сжав ладонями виски, застыла в оцепенении. Этот разговор измотал ее, и она даже не помнила, сколько так просидела. Боже! Она снова увидит Доменико! Это представлялось настолько невероятным, что Мариэтта даже боялась и думать об этом.

Дочери капитана Зено Лукреции исполнилось четырнадцать лет, это была очень красивая девочка с иссиня-черными волосами и огромными карими глазами, точь-в-точь такими, как у ее отца. Голос ее, совершенно не ведавший даже попыток культивирования, внушал надежду. Свое мнение Мариэтта без утайки изложила капитану.

— Лукреции понадобится достаточно много занятий, кроме того, ей необходимо будет упражняться и самостоятельно. Я готова даже взять ее к себе в магазин помощницей продавца — это даст мне возможность заниматься с ней, как только будет появляться свободное время.

И отец, и дочь с восторгом приняли это предложение Мариэтты. У Лукреции будет своя комната, и несколько часов она будет работать в магазине.

— Благодарю вас, синьора, — сказал капитан Зено, вкладывая в ладонь Мариэтты сложенную записку, когда они вместе с дочерью собирались уходить. Развернув листок, Мариэтта увидела, что на нем стояла дата и время, а также указание быть в маске. В следующий вторник в десять часов вечера ей предстояло быть у тюрьмы.

Мариэтта тут же сообщила об этом Себастьяно.

— Вы добились того, чего никому бы ни за что не суметь, — было видно, что Себастьяно искренне рад за нее. — Не забудьте передать Доменико, что его друзья не покинули его и продолжают то, что когда-то он начинал.

— Обязательно.

— Я провожу вас до тюрьмы во вторник и встречу утром на следующий день.

— В этом нет надобности, — ответила она, хотя ей была очень, приятна эта его забота.

— Ничего, ничего, это самое малое, что я для вас могу сделать, Мариэтта. Для вас и Доменико.

Стояла бархатная звездная ночь, когда Себастьяно сопроводил Мариэтту к тюрьме. Дождавшись, пока ее впустят, он отправился домой.

Капитан Зено уже ждал Мариэтту. После того как они обменялись приветствиями, он повел ее вверх по крутой и плохо освещенной каменной лестнице.

— Мой муж попал сюда уже при вас, капитан? — поинтересовалась Мариэтта, поднимаясь по ступеням.

— Да, я здесь несу службу уже несколько лет. Именно я вызвал ему тюремного врача, когда он прихворнул. Никак не позволяю крысам съедать его рацион. Предатель голодать не должен, иначе умрет и все тут. А с меня потом учинят спрос за это.

Ее ужаснула мысль о том, в каких же нечеловеческих условиях находился Доменико все эти жуткие месяцы, и тут же ее охватила злость на капитана за его слова, и Мариэтта внезапно остановилась.