— Ну, что же ты не идешь? Или аппетит пропал?

Не раздумывая больше, девушка открыла дверь и вышла.

Улыбнувшись ей вслед, Николас подошел к камину, чтобы подбросить дров. «Да, Полли вполне уже созрела для того, чтобы быть представленной господину Киллигрэ», — признал он. И в самом деле, все несообразности в поведении девушки были постепенно сглажены, чему в немалой степени помогли и присущая ей исключительная наблюдательность, и врожденная способность к подражанию.

Лорд Кинкейд говорил Де Винтеру, что постарается расположить свою подопечную к себе, и это как будто ему удалось. Но готова ли она к другим, более тонким узам? К доверительной дружбе, которую он хотел бы предложить ей? Николас должен быть уверен, что, когда он сделает ее своей возлюбленной, она не воспримет их связь как некую сделку. И занятия с Полли, отнимавшие у него немало времени, и занудное разбирательство нескончаемых жалоб леди Маргарет отвлекали его от деликатной задачи пробуждения страсти к себе в юном сердце девушки. Так почему бы не приступить к этому прямо сейчас?

Дверь тихонько отворилась, и в комнату вошла Полли. В тарелке, которую она держала в руке, лежали хлеб, сыр и большой кусок пирога.

— На кухне никого не было, и я смогла взять все, что хотела, — сказала девушка. Потом, усевшись на пол у камина, разломила ломоть хлеба и засмеялась. — На ужин сегодня была жирная баранина с похлебкой. — Она смешно сморщила нос. — Однако у меня ничуть не хуже!

Николас удивленно поглядывал на тарелку. Судя по тому, что там находилось, девушка и впрямь умирала с голоду.

— Если ты собираешься съесть все, что принесла, тебе никак не обойтись без глотка хорошего вина, — заметил он и, подойдя к столу, налил немного красного напитка.

Полли с благодарностью взяла бокал из его рук и, набив рот хлебом и сыром, произнесла:

— Я забыла… после герцога следует маркиз, не правда ли?

— Не говори с набитым ртом, детка, — изрек нравоучительно Николас, усаживаясь в кресло перед камином. — Да, ты права, сначала идет герцог, потом — маркиз, за ним — граф, виконт и, наконец, барон.

Проглотив очередную порцию хлеба, девушка спросила:

— Вы — барон, а лорд Де Винтер — виконт, правильно?

— Совершенно верно, — с улыбкой ответил Николас. — Мы — одни из самых скромных представителей высшей знати. Ты помнишь, как зовут государственного секретаря?

— Граф Арлингтон, — произнесла без запинки Полли и отпила глоток вина.

Она почувствовала вдруг, что Николас осторожно поглаживает ее по волосам, и, радуясь этому неожиданному проявлению нежности, она, сама того не замечая, подвинулась поближе к нему.

— И этот граф Арлингтон в весьма натянутых отношениях с графом Кларендоном. Из них двоих король отдает предпочтение Арлингтону. Кажется, так? — спросила она, принимаясь за пирог.

Николас провел рукой по нежной девичьей шее, скрытой под пышной копной медовых волос, и Полли улыбнулась ему в ответ на эту ласку.

— Расскажите, пожалуйста, о господине Киллигрэ и сэре Уильяме Дэвиненте, — попросила она. — Если господин Киллигрэ управляет королевской труппой, а сэр Уильям — труппой герцога Йоркского, значит, они в каком-то смысле соперники? — Девушка вдруг ощутила странное легкое тепло, разлившееся по телу от прикосновений Николаса, и в смущении подняла голову. — Почему вы так смотрите на меня?

— Как «так»? — проговорил негромко Николас. Изумрудные глаза его источали яркое сияние, озарившее, как показалось Полли, и ее.

— Не знаю, — молвила она растерянно. — Это трудно описать… Никто никогда не смотрел на меня так, как вы!

— Может быть, просто никто не видел тебя такой, какая ты сейчас? — предположил Николас и, наклонившись, поцеловал девушку в губы так нежно и крепко, что ее обдало жаром, жгучим, как полуденное солнце.