|
На всем протяжении позвоночника мы замечаем величайшую чувствительность по отношению к малейшему прикосновению. В общем картина истерического судорожного состояния, но без заметных воспалительных явлений. Примите ваши папиросы, коллега, они бесполезны. Мы предпримем отвлечение с помощью мыльной ванны. Доктор Джиаквинто опустил голову. В конце концов, он потребовал, раз уже хотят действовать на позвоночник, дуть в него из меха. - Еще лучше растирать спину щетками! Ха-ха! Вы увидите, что все это не поможет. Это совсем не спинной мозг! - упрямо восклицал старик, чуть не плача. Его не слушали. "Позаботься о мыльной ванне!" - сказал один из профессоров Нана. Но камеристка совсем оцепенела от вида этой холодной, непреклонной силы и с распростертыми руками стояла перед своей госпожой. - Ее светлость приказали мне, - пролепетала она, - чтобы ее светлость оставили в покое. Ее светлость не нуждается ни в какой помощи. Джиаквинто раскрыл рот и поднял руки. Но профессора оставались безучастными в своей безжизненной возвышенности, как идолы, которым не принесли жертв. Неожиданно они повернулись и отошли опять в свой угол, точно их снова отнесли в их храм. Говоривший объявил: - Мы не предпримем ничего без согласия пациентки. Мы будем ждать. У больной бывают моменты, когда астма сменяется простым сердцебиением, когда она, естественно, приободряется и воображает, что может обойтись, без врачебной помощи... Но уже начинаются повсеместные судороги. Судороги грудобрюшной преграды и остальных дыхательных мускулов увеличиваются в силе и продолжительности. Перед нами судороги голосовой щели с опасностью удушья и цианоза... - Совершенно верно! - прокаркал доктор Джиаквинто, злобно потирая руки. - Она совсем посинела! О, она недолго будет упираться! Она не будет больше оказывать сопротивления науке! В дверях показался Проспер, он держал в руках поднос с письмами. Он тихо подошел к ногам постели, вытянул свободную руку и ждал, пока больная сможет услышать его. В комнате было тихо, только дыхание герцогини - тонкая, часто прерывавшаяся струйка воздуха - со свистом выходило из ее горла, останавливалось, опять возвращалось, совсем замирало и вдруг вырывалось с шумом; шея изгибалась в страхе, мускулы ее резко обрисовывались. Егерь подавил рыдание. - Простите, ваша светлость, - молодцевато доложил он, - из Модерно получили пакет с картиной... И потом письмо, - если, ваша светлость, позволите, - на оборотной стороне есть адрес отправителя, это синьора Джина Деграндис. Она подняла голову; никто не надеялся на это, так как она, казалось, была уже при последнем издыхании. - Что мне хотели дать? - внятно сказала она. - Мыльную ванну? Так скорей. Нана выбежала из комнаты. - Сколько времени еще есть в моем распоряжении? - спросила она еще и упала на подушки, содрогаясь от боли. Джиаквинто торжествовал. - Сколько, вашей светлости, угодно. Вы должны только уважать изречения науки. Он побежал в переднюю, опередив профессоров. - Герцогиня спасена, она берет мыльную ванну! - Здесь нет журналистов? - спросил один из профессоров. - Этот негодяй егерь выбросил всех, - сказал Тамбурини. Остальные не успели оглянуться, как профессор исчез. Другой с горечью сказал: - Я охотно отказываюсь от гласности. Я не придаю значения тому, чтобы знали, что я присутствовал при смерти герцогини. |
