|
- Но сейчас же меня окружила целая куча этих обезьян и стала размахивать руками. Я должен был показать им оружие. - Это очень странно, - сказал она. Но прежде всего она находила забавным веселый водоворот пестрой улицы, которая, чтобы служить ей, вливалась в ее дом, высоко вздымаясь по величественным ступеням. Проворная, желто-черная толпа лакеев, камеристок и горничных, поваров, грумов, кучеров и подметальщиков возбуждала в ней любопытство своими наглыми шутками, низким смирением и тайными проделками. Это была новая разновидность народа. На все ее приказания они отвечали: "Все будет исполнено", и все делалось хорошо, но иначе. Они ползали перед ней на брюхе, а, как только она отворачивалась, показывали ей язык. Ее камеристку они украли у нее. Ни один не выдавал другого, они держались друг за друга, как держатся хвостами обезьяны в клетке. "Я попала в царство говорящих животных", - думала она. Она наблюдала за принцем среди людей, которых он нанял для нее. Они гнули спину перед ним меньше, чем перед ней, госпожой; но они внимательно следили за его глазами. Вероятно, они и обманывали его меньше. Она давала денег, сколько он просил, и ни о чем не спрашивала. Она забавлялась, как когда-то ребенком, в своем одиноком морском замке, своей бесчисленной челядью. Один торт был особенно удачен. - Шеф сам делал его, - заметил Амедео, камердинер. - Я хочу поблагодарить его. Проспер стоял в конце зала. Он исчез и вернулся с невысоким, миловидным подростком, который снял свой бумажный колпак и непринужденно поклонился. - Это я, милостивейшая герцогиня, испек торт, - сказал он, делая при каждом слове новую гримасу. Принц тоже оживился. - Вот так комик! Спой-ка что-нибудь! - Этот мальчуган великолепен, я хочу сегодня опять послушать его! - сказала она на следующий день. Проспер пошел за ним: маленький кондитер исчез. Герцогиня и егерь молча переглянулись. Между тем явился высокий рыжий повар и объявил, что всегда все торты делает он сам. Такого мальчика, о каком говорит герцогиня, никогда не было в доме. - Кто знает? - спокойно сказал дон Саверио. - Меня ждут в клубе, - прибавил он. - Проспер, мой плащ. Проспер принес его, и принц собрался уходить. Вдруг он сунул руку в карман и остановился. - Мой бумажник! Должно быть, он выпал в гардеробной, посмотрите-ка, Проспер... Что, нет? - Нет, ваше сиятельство. - Это очень странно. Я положил его в карман, входя сюда. Проспер снял с меня плащ, вы заметили это, герцогиня. Он сам отнес его в кабинет, который имеет только этот вход и в который за это время никто не входил. Так бумажника нет там на полу? Это очень странно. - Ваше сиятельство, я не вор, - сказал егерь, сдерживая дрожь. Дон Саверио любезно улыбнулся. - Кто говорит это, мой друг? Было бы глупо с моей стороны утверждать это, раз у меня нет доказательств. Вы выходили за маленьким булочником, хотя, вероятно, знали еще раньше, что это бесцельно. У вас я поэтому бумажника, конечно, не нашел бы, даже если бы вы взяли его - чего вы, конечно, не сделали. - Ваше сиятельство, позвольте! - воскликнул егерь, выпрямляясь. - Я отпускаю тебя, Проспер, - сказала герцогиня, делая знак глазами. Он тотчас же успокоился. - Пойди в мою комнату, я дам тебе твое жалованье, ты уйдешь сегодня же. - Этого я не хотел, - успокаивающим тоном заметил принц. |
