|
У меня более здоровые взгляды: я убежден, что деньги других так или иначе попадут в мои карманы. Но вы, женщины, похожи все одна на другую; в денежных делах вы или не знаете меры или трусливы. Вам недостает разумной силы... Ты не хочешь иметь никакого отношения к моим листам, не правда ли? Я понимаю это. Вечно подписывать свое имя не может не надоесть такой женщине, как ты. Я и не требую этого. Дай мне только доверенность. У меня бумага с собой, одна минута - и готово. Нотариус подписал заранее... Она взяла лист и прижала к его лицу. Кончик его носа проткнул бумагу. Он мелодично засмеялся: - Какая милая шутка! Он поцеловал ее в шею. Она ответила поцелуем; он казался ей очень красивым в своей алчности. У нее еще были закрыты глаза после страстного объятия; он сказал: - Чтобы не забыть: вот, возьми доверенность, - эту дырку мы заклеим, это пустяк... Что, ты не хочешь? Это меня просто удивляет. Он немного нетерпеливо привел себя в порядок перед зеркалом. - Ты передумаешь. Кстати, я хотел тебе сказать, что у тебя плохой вид. Надо будет сделать что-нибудь для тебя. Придется прекратить балы и приемы. - Ну, что ж доверенность? - небрежно спросил он на следующий день, входя в ее комнату. Она лежала на солнце, перед диваном, прижавшись грудью к подушкам, а губами к лицу красивой девушки. Со вчерашнего дня ее томило желание увидеть маленькую прачку с глазами газели и приплюснутым африканским носиком. Муцио привел ее и, ухмыляясь, сказал: "Но ваша светлость не должны давать ей белья". Она не дала ей белья. - Какая милая картинка! - сказал дон Саверио. - А что ж доверенность? - Ты надоедаешь мне. - Это мы выпроводим отсюда, - тотчас же решил он. Он схватил девушку и вытолкнул ее за дверь. - Ты бледна, дорогая, а временами вдруг становишься красной. Твоя рука холодна, что с тобой? - Ничего особенного. Она не считала его вправе интересоваться процессами, происходившими в ее теле. Это все были болезненные явления, связанные с ее критическим возрастом. Они ежедневно менялись; боли то там, то здесь, неприятные ощущения, менявшие направление, как ветер. Она сказала: - Я удивляюсь тебе. Будь так добр, оставь меня одну. - Ты кажешься также возбужденной. Оставить тебя одну было бы бездушно. Он приотворил дверь и крикнул: - Доктор, войдите!.. Ты эксцентрична, дорогая. И вид у тебя страшно плохой. Доктор Джиаквинто исследует тебя. Поосновательнее, доктор! - Вы сделаете мне одолжение исчезнуть? - ласково попросила она, поднимаясь. Врач был маленький худой старичок, в желтом костюме, с крашеными усиками, вертлявый, как юноша. Кончиками пальцев он то и дело ласково проводил по своей лиловой шелковой рубашке. Вдруг он попробовал силой взять герцогиню за руку. - Мой пульс в эту минуту бьется слишком быстро, - объявила она, играя маленьким ядром из яшмы с золотой крышкой, которое принц придвигал к ней каждый раз, как говорил о доверенности. - Возможно, что у меня легкий жар. Рука у меня немного дрожит. Она может уронить эту чернильницу, которая легко открывается, на вашу красивую рубашку. Это было бы очень неприятно! Старик отскочил. - Жар у вашей светлости имеется несомненно, - залопотал он. - Вашей светлости необходим полный покой. Тень, запертые окна... - Слушай внимательно, дорогая, - сказал принц. |
