|
Затем Муцио удалился с поклонами и уверениями, бросив искоса мягко послушный взгляд на красивого молодого англичанина. Герцогиня продолжала сидеть против своего защитника. По его просьбе она повторила все, что рассказывал Муцио. Он слушал ее с холодным любопытством, точно так же, как слушал бы какого-нибудь товарища по охоте в Индии, который видел льва. Он решил еще не раз помериться силами с каморрой. Он уже сталкивался с ней. Он как-то нанял коляску, и вдруг на козлы рядом с кучером влез какой-то другой парень, и его никак нельзя было прогнать. Это, наверно, был каморрист... Герцогини смотрела на молодого человека со спокойной и доброй улыбкой. Ее кружева поскрипывали в такт ее дыханию. В комнате было тепло, лампа бросала мягкий бледно-фиолетовый свет. Чувствовалось, что дом спит среди спящего города. За полуоткрытой портьерой виднелся, с перламутровым блеском в складках, кусок простыни на ее кровати, слегка смятой... Затем сэр Густон знал одного кельнера, который казался ему подозрительным. Он беседовал с каким-то субъектом о каждом госте. - Вы можете курить, - сказала герцогиня. Он зажег деревянную трубку. В семь часов она объявила: - Теперь уж не может быть никакой опасности. Сэр Густон встал. Он выпил довольно много рома, его лоб был красен. При прощании он впервые заметил ее улыбку и нашел, что она вдруг стала необыкновенно очаровательна. Он забыл взять руку, которую она протягивала ему; он стоял, смотрел на нее и мало-помалу сообразил, что с головой, полной всяких историй и приключений, провел полночи в спальне очень красивой женщины. Он вспомнил также все то, что слышал о ее крайне свободных нравах. Он весь покрылся потом и стыдливо пролепетал что-то. - Не жалейте об этом, сэр Густон, - сказала герцогиня, мягко подталкивая его к двери. - Видите ли, вашей маме это было бы неприятно. *** Леди Олимпия и мистер Уолькотт появились в девять часов; они отлично выспались. Герцогиня позавтракала с ними; сэр Густон не показывался. Она объявила, что едет на дачу. Двадцать рук торопливо, работали над ее багажом. Экипаж стоял уже внизу, когда вошел с огромным букетом фиалок дон Саверио. - Вы, вероятно, не ждали меня? - смиренно спросил он. - Напротив. Войдемте туда; мы одни... Я знала, что вы придете... - ...чтобы сказать вам, герцогиня, что я не фальшивил в игре. Я... право... не делал этого. Спросите мистера Вильямса, он выиграл. Я... не... плутовал! - Вы слишком стараетесь. Никто не убежден в этом больше меня. Он уронил букет. - Но тогда... Нет, это уже слишком, такой женщины я еще никогда не видел! Он с силой закусил губы. Они казались темно-красными, так бледен был он. Глаза его сверкали от бешенства. - Чего заслуживает такая женщина? "Это ничего не значит, - думала герцогиня. - Он не убьет меня. Я теперь знаю его". - Поднимите цветы, - спокойно приказала она, глядя на него. - Так... Дайте их мне. Благодарю вас... Итак: это война, не правда ли? Разве вы поступили бы со мной иначе? - Я могу сказать: да, - возмущенно и гордо ответил он. Она улыбнулась: как коротки были его грозные вспышки! - Не думаю, - сказала она. - Но ведь я люблю вас. Все, что я предпринимал против вас, делалось только для того, чтобы удержать вас, - уверял он, и сознание собственной порядочности смягчило его. - Вы же действовали так коварно только для того, чтобы избавиться от меня. |
