Хищно щелкают ножницы, и Берци провожает скорбным взглядом уплывающие в пылесос волосинки. Черновая обработка окончена, и теперь я маленькими ножницами пытаюсь придать оставшейся растительности форму усов.

Берци как будто успокоился. Видимо, понял, что перед ним квалифицированные мастера-брадобреи, да и у инструмента моего не такой уж страшный вид.

– Не волнуйся, целы твои усы, даже красивее стали. Когда вернёмся на Землю, твоя Анико и не заметит ничего, если только мы ей кинофильм не покажем…

Берци доволен таким исходом: и слово сдержал, и при усах остался. Теперь на радостях он и сам решил выступить в роли космического парикмахера. Есть добровольцы? Мне ещё рановато – перед самым стартом навестил парикмахера. Может, Валерия заставить: давно ведь на орбите?

Тот соглашается, но изображает, что очень напуган предстоящей операцией. Только мы уже опытнее: мигом скручиваем его, сажаем в кресло. Берци с ножницами наперевес мечется вокруг Валерия, Леня с великолепно отработанной реакцией поглощает пылесосом клочки волос. Под общий хохот снимаем эту сцену на пленку. Немногие могут похвастаться прической, сделанной на околоземной орбите, где каких-нибудь 20 лет назад и менее сложные вещи были проблемой!».

Триумфатор

После полёта космонавты излучают ни с чем не сравнимую, по-настоящему неземную радость, особую заразительную эйфорию. И самые высокопарные слова звучат уместно, искренне. Тогда-то Фаркаш и сказал: «Мы с Валерием стали космическими братьями». И рассказал о главном впечатлении полёта: он из космоса увидел родную Венгрию, увидел восход и закат солнца. На пиджаке у Берци – везда Героя Советского Союза. Страны такой на политической карте мира давненько нет, а герои, слава Богу, остались. И на аллее космонавтов в Байконуре растёт дерево, которое посадил Берталан Фаркаш.

В Венгрии Фаркаша и Кубасова встречали как героев – и не сомневайтесь, искреннего порыва в тех встречах было больше, чем официозного этикета.

В городе Сольноке, где курсант Фаркаш когда-то впервые поднялся в небо на учебном самолёте, их на славу угощал сам министр обороны Венгрии, генерал Лайош Цинеге. И снова история приобретает кулинарный оттенок. Валерий Кубасов вспоминает: «Ещё на Байконуре, перед стартом, он обещал накормить нас в Венгрии ухой и гуляшом собственного приготовления. И вот сейчас генерал приглашает меня снять пробу с ухи по-тисайски, которую подали на стол в небольших чугунках с подставками. С детства люблю уху, но такое великолепное блюдо отведал впервые. Понятно, почему с таким восторгом рассказывал в космосе Берци об этом национальном блюде».

Первый венгерский космонавт – жизнелюб, человек азартный и обязательный. Однажды, поспорив с друзьями на ящик пива, за несколько дней выучил язык эсперанто. А потом некоторое время даже возглавлял организацию венгерских эсперантистов. Фаркаш стал первым эсперантистом в космосе. Кстати, эсперантистом был и его дублёр Бела Мадьяри. В стране, раскинувшейся на тесном перекрёстке разных европейских языков, язык эсперанто был популярен.

В последние десятилетия космос перестал быть Мечтой и в России, и в Венгрии. Эпоха навязывает нам приземлённые, потребительские мечтишки. Нас больше не влекут полёты. А жаль. Космос таит ещё тысячи открытий, и Вселенная ждёт новых смелых шагов в незнаемое, новых Гагариных, Кубасовых и Фаркашей.

Космонавт из Майкрософта

Четверть века назад каждый московский мальчишка был уверен, что пройдёт десять, двадцать, тридцать лет – и космические полёты станут такой же привычной реальностью нашей жизни, как авиация. И путешествие с планеты на планету будет таким же доступным, как поездка на синем троллейбусе от площади трёх вокзалов до Китай-города… Теперь о космосе вспоминают реже.