Пока воз, грохоча колесами по камням, быстро катил битыми колеями, поручик, приподнявшись на локте, обеспокоенно посматривал на свою ногу, щиколотка которой, казалось, распухла еще больше.

— Я перепрошую, — оглянулся на него дед, — А скубенты теж воюваты мають?

— С чего ты взял, диду? — поручик попробовал размять ногу.

— Как с чего?… Вси кажуть, вийна буде…

— С кем, диду?

— А я знаю… То цисаря дило… Но вроде как с Россией.

— Куда мне воевать, — горько рассмеялся поручик. — Видишь, нога какая…

— Так то що, може, той войны и зовсим не буде?

— А вот этого я, дед, знать не могу, — и поручик пристально посмотрел на пытливого старика.

В то время как воз катил и катил себе вдоль речки, утомленные пешим переходом Тереза с Яном не заметили, как битый камень под колесами сменился на песчаную колею, и вскоре они остановились рядом с маленьким домиком лекарского пункта.

Довольный щедрым вознаграждением дед, благодарно помог Терезе завести поручика на крыльцо, где в дверях их встретил добродушный лекарь. Проведя потерпевшего в комнату, он усадил поручика на крытую клеенкой оттоманку и вдруг, не предупреждая, так дернул ступню, что там вроде как хрустнуло.

От неожиданности поручик вскрикнул и сразу же выжидательно посмотрел на доктора.

— Там… Что?

— Теперь ничего! — лекарь весело тряхнул поручика за ногу и бодро пояснил: — Везунчик, вы студиозус, везунчик… Кость цела. Компресс, тугая повязка и, конечно же, неделя покоя. Хотя…

— Что? — всполошилась Тереза.

— Как что? — Лекарь стянул с носа золоченое пенсне и протер стекла платком. — Вы разве не слышали? Мобилизация…

Бестарка, до краев набитая соломой, миновала львовскую рыночную площадь примерно в полдень. На мягкой подстилке, укрытый шерстяным одеялом, лежал поручик, а Тереза, сидя рядом с гуцулом на перекидном сидении, показывала ему куда ехать. На углу, сразу за площадью бестарка остановилась.

Кругом сновали прохожие, играли оркестры, а сверху от Сокальского Своза шла колонна цивильных, старавшихся держать равнение на военный манер. Впереди колонны ехал всадник в офицерском мундире, за ним маршировали ражие, молодые парни. Люди на тротуарах выкрикивали приветствия.

Поручик приподнялся на своем ложе, посмотрел на колонну, вышагивавшую Свозом, и, ни к кому особо не обращаясь, громко поинтересовался:

— И куда это они?

Поручик так живописно выглядел на своей бестарке, что на него сразу же обратили внимание, и кто-то из толпившихся кругом доброхотов с готовностью пояснил:

— Ясно куда! На Кайзервальд. Там их муштровать будут.

Тем временем Тереза сориентировалась, бестарка круто свернула и старыми, кручеными улочками выехала к неприметному въезду-браме. Заехав через него в крошечный внутренний дворик, бестарка остановилась возле каменного полубалкона, на который выходили задние двери квартир первого этажа.

Тереза спрыгнула с сиденья и, помогая поручику сойти прямо на ступеньки, радостно улыбнулась.

— Ну, вот и добрались!

— Угу… — поручик взялся за перила, огляделся и спросил: — Ну и где тут твои апартаменты?

— Да вот же, вот! — Тереза показала на первые двери, чередой выходившие на длинный полубалкон. — А магазинчик с улицы, там и витрина, и вход, а если в комнаты, то лучше отсюда…

Поясняя все на ходу, Тереза быстренько рассчиталась с возчиком, открыла замок и, распахнув настежь двери, помогла поручику войти в квартиру. Очутившись в передней, Ян усмехнулся.

— И что, кроме тебя, тут никого?

— Никого! — Тереза с облегчением расстегнула крючок на платье.