18 октября

Камбрия, Брайанбэрроу

Ян Крессуэлл накрывал стол на двоих, когда его друг вернулся домой. Сам он возвратился с работы рано, думая о романтическом вечере. Купил барашка, который теперь стоял в духовке, укрытый душистым одеялом сухарных крошек, и приготовил свежие овощи и салат. Откупорил вино, протёр бокалы и передвинул к камину два кресла и старый дубовый шахматный столик из угла комнаты. Было не настолько холодно, чтобы разжигать уголь, хотя в древнем особняке всегда была довольно промозглая атмосфера, — и Ян просто зажёг несколько свечей и прикрепил их к железной решётке камина, а потом зажёг ещё две и поставил их на стол. Пока он занимался этим, до него донёсся звук открывшейся кухонной двери; потом он услышал, как Кав бросил ключи в потрескавшийся горшок, стоявший на скамье у окна. Через мгновение ботинки Кава простучали по каменному полу кухни, и скрип дверок старого буфета вызвал у Яна улыбку. Сегодня была очередь Кава готовить ужин, а не его, и Кава ожидал первый сюрприз.

— Ян?

Теперь шаги направлялись от кухни через холл. Ян нарочно оставил дверь гостиной приоткрытой и теперь громко сказал:

— Я здесь!

И стал ждать.

Кав остановился в дверях. Он перевёл взгляд с Яна на стол со свечами, посмотрел на камин и горевшие там свечи, снова глянул на Яна… Его глаза скользнули от лица Яна к его одежде и немного задержались именно там, где и хотелось бы Яну. Но после напряжённого момента, который в прошлом закончился бы тем, что они тут же очутились бы в спальне, Кав сказал:

— Мне сегодня пришлось работать вместе с парнями. У нас рабочих рук не хватает. Так что я ужасно грязный. Надо принять душ и переодеться.

И, не добавив больше ни слова, он вышел из комнаты.

Этого было достаточно для Яна, чтобы понять: его любовник знал, что предвещала увиденная им сцена. Этого было достаточно и для того, чтобы сообщить Яну, в каком направлении пойдёт, как обычно, их разговор. Подобного сигнала от Кавеха прежде было бы довольно, чтобы привести Яна в состояние растерянности, но сегодня вечером он решил, что этого не будет. Три года скрытности и один год откровенности научили его ценить ту жизнь, для которой он был предназначен.

Прошло полчаса, прежде чем Кавех присоединился к нему, и, несмотря на то, что мясо уже десять минут как было извлечено из духовки, а овощи уже вот-вот должны были превратиться в настоящее кулинарное разочарование, Ян был полон решимости не переполняться обидой к тому моменту, когда его друг вернётся. Он разлил вино — по сорок фунтов за бутылку, хотя, учитывая обстоятельства, это не имело значения, — и кивком показал на бокалы. Подняв свой, сказал:

— Это недурное бордо, — и подождал, пока Кав присоединится к нему.

Ясно же, думал Ян, что видит Кавех: друг собирается произнести тост, иначе зачем бы он стоял вот так, с бокалом в поднятой руке и с выжидательной улыбкой на губах?

Кав снова посмотрел на стол. И сказал:

— Два прибора? Она тебе звонила или как?

— Я ей позвонил. — Ян опустил свой бокал.

— И что?

— Я попросил ещё один вечер.

— И она согласилась?

— На этот раз — да. Разве ты не хочешь выпить вина, Кав? Я купил его в Уиндермире. В том винном магазинчике, где мы были в прошлый…

— Я перекинулся словечком с этим проклятым стариной Джорджем. — Кав чуть наклонил голову в сторону дороги у дома. — Он меня поймал, когда я возвращался.