— Ну, если вы так считаете, — ответила Илзе с заметным облегчением. — Не знаю почему, но я чувствую к нему доверие. Лица я его не разглядела — он стоял во дворе спиной к нам — но девочка видела его четыре недели назад на пустоши и сказала, что он старый-престарый, так что у него, наверное, есть опыт и знание света.

Шарлотта всплеснула руками и зашлась в хохоте.

— Дядя Эрих скажет вам спасибо, всемилостивейшая принцесса! — сквозь смех проговорила она, а фройляйн Флиднер лукаво на меня поглядела.

— Берите ваш ящичек, и пойдёмте, — обратилась она к Илзе. Она набросила на плечи мантилью, поправила белые манжеты и обеими руками пригладила безупречно уложенные седоватые волосы.

— Я тоже пойду с вами! — вскричала Шарлотта, вскакивая со стула и опуская пинчера в его корзинку.

У фройляйн Флиднер округлились глаза:

— Как, в утреннем туалете?

— Ах, разве он не красивый и не свежий? — легко отмахнулась Шарлотта, поправляя перед зеркалом чепчик.

Пожилая дама пожала плечами и повела нас назад в полутёмную прихожую. Затем она беззвучно открыла одну из дверей на противоположной стороне холла.

13

Больше всего на свете мне хотелось развернуться и убежать во двор, чтобы убедиться, что на безоблачном небе по-прежнему сияет июльское солнце… Ах, как мрачно и холодно было в этом помещении за зарешёченными окнами! Конечно, дома на той стороне улицы были залиты солнцем, вот только их яркий свет делал мрачные тени на каменном потолке и коричневых обоях ещё более осязаемо тёмными. С каждым вздохом лёгкие втягивали затхлый тяжёлый воздух, в котором увяли бы и засохли все цветы на свете.

У длинного стола стоял старый бухгалтер. Он натянул серые нарукавники и и был занят сортировкой огромной кучи маленьких бумажных пакетов; рядом с ним суетилось ещё несколько человек.

— Добрый день, господин Экхоф! — сказала Шарлотта и бесцеремонно, на студенческий манер, сунула ему руку для пожатия. Он дружески её поприветствовал — а фройляйн Флиднер поклонился так же холодно и чопорно, как и моему отцу.

Мы пересекли просторный зал и вошли в одну из примыкающих комнат. Там находился лишь один господин, хотя у оконной стены стояло несколько конторок.

Господин сидел так, чтобы видеть всю комнату и дверь, через которую мы вошли. При нашем появлении он поднял голову, затем встал, несколько озадаченный, и вышел из-за стола. У него было узкое, бледное благородное лицо. Шарлотта поспешила ему навстречу.

— В утреннем туалете, Шарлотта? — спросил он, и большие, синие, огненные глаза холодно посмотрели в лицо молодой девушке. Живой румянец на её щеках стал ещё ярче и разлился до самых волос.

— Ах, дядя, ты же один, — сказала она примирительным тоном, обводя взглядом комнату. — Не будь на сей раз таким строгим по поводу домашних правил — я должна поприсутствовать, поскольку тебе предстоит интересное знакомство!

Я уже давно спряталась за Илзе.

— Это не тот господин, что давал мне талеры, — со страхом прошептала я. Острое ухо Шарлотты уловило мои слова.

— Дядя, — сказала она, озорно улыбаясь, — четыре недели тому назад на Луненбургской пустоши тебя увидела одна юная дама, и теперь она пришла к «старому-престарому господину Клаудиусу»…

— Ах, в конце концов совершенно безразлично, этого ли господина видела девочка, — решительно вступила в разговор Илзе. — Я бы хотела поговорить с господином Клаудиусом — это ведь вы?

Он наклонил голову, пряча улыбку.