Изменить размер шрифта - +
– Будь я проклят! Мне следовало пойти с ней. Я знал это, но…

– Теперь уже нет никакого смысла в ваших «следовало бы», – резко перебила мужа Элинор. – Мне очень жаль, что мы не смогли объяснить Саймону, почему Рианнон отправилась одна. Кто мог поверить, что Винчестер задумает похитить дочь уэльского принца? В любом случае, у нас будет достаточно времени объяснить Рианнон, почему ей необходимо ехать в Лондон.

– Тем более, что это в действительности больше служит целям Ллевелина, чем нашим, – заметил Джеффри. – Для наших интересов достаточно, чтобы она вернулась в Уэльс.

– Но, боюсь, она как раз не захочет вернуться в Уэльс, – пожаловался Саймон. – Она почти так же очарована вниманием короля, как он – ее пением.

– Это неправда! – Услышали они звонкий голос Рианнон. Все были настолько поглощены разговором, что никто не заметил, как она появилась из за ширмы, прикрывавшей ее кровать. Она стояла возле стола, и ее глаза пламенели решимостью. – Каждый певец благодарен слушателям всем своим сердцем, – продолжала она, – но умная птица не садится на намазанную клеем веточку только ради того, чтобы иметь дополнительную пару внемлющих ей ушей.

Саймон воздел руки:

– Все, что я говорю в эти дни, оказывается чепухой!

На это никто не потрудился ответить. Элинор вкратце подвела итог тому, что было сказано, и, быстро поразмыслив над этим, с облегчением решила, что, за исключением последних слов Саймона, ничто не может рассматриваться, как выпад против Рианнон. Это не беспокоило Элинор. Она была совершенно уверена в способности своего сына выпутаться из любой глупой ситуации, в какую он попадал с любимой девушкой. И лучшая возможность для этого появится, когда они останутся одни.

– Ладно, – сказала Элинор, словно не услышав последней реплики сына. – Значит, ты согласна отправиться с Саймоном в Лондон и подождать там приезда короля?

– Да, я согласна, – ответила Рианнон. – Я могу быть невежественной, как некоторые думают, но я вполне способна учиться.

 

19

 

Чтобы застраховаться от какой бы то ни было ошибки, Джеффри отправился ко двору, в то время как Саймон вывез Рианнон из города. Таким образом, если бы Джеффри спросили о ней, он совершенно искренне мог бы сказать, что не знает, где она и когда вернется. Однако в том, что касалось Джеффри, этот ход оказался лишним. Двор был в таком смятении, что никому и в голову не приходило задумываться о какой то певице, какой бы замечательной она ни была.

Как только Генрих, позавтракав, вышел из своей спальни, прибывший от Пемброка гонец во всеуслышание объявил о требовании графа выполнить условия перемирия. Граф со всем почтением нижайше просит, заявил он, чтобы король немедленно отослал своим слугам распоряжение передать Аск людям Пемброка. Посланец предложил отвезти это распоряжение самолично или сопровождать королевского гонца, если на то будет воля короля.

В голове Джеффри, сохранявшего бесстрастное лицо, одна за другой мелькали мысли: во первых, что Уолтер вовремя застал Ричарда; во вторых, что Ричард сделал очень умный шаг; в третьих, что первая линия обороны Винчестера основательно потрясена. Епископ, без всяких сомнений, рассчитывал на то, что Пемброк отправит в Аск своего представителя, так как сам он должен был явиться девятого октября в Вестминстер. О каком либо публичном провозглашении возврата Аска договоренности не было. Как то само собой подразумевалось, что все должно быть сделано тихо и ненавязчиво, чтобы король мог сохранить лицо. Винчестер надеялся, полагал Джеффри, что никто, включая и Ричарда, не будет знать о нарушении условий перемирия до самого открытия совета.

Если бы дела пошли так, как желал того Винчестер, представитель Пемброка получил бы от ворот поворот под каким нибудь благовидным предлогом, вроде того, что гонец короля задерживается, а без письменного распоряжения Аск отдан быть не может.

Быстрый переход