Глава 36

На юге уже полыхали пожары, когда турбовинтовой самолет с министром внутренних дел на борту, борясь с ужасными нисходящими потоками над Гонггарским аэропортом, в восьмидесяти милях южнее Лхасы, пошел на снижение.

Тибет был охвачен восстанием, это подтверждали и радиосообщения. Партизаны Чуши Гангдрука яростно сражались во всех городах, расположенных вдоль Шоссе дружбы.

Не было никаких сомнений, что все это дело рук бунджи-ламы, явно сующейся не в свое дело. Министр государственной безопасности молился всем богам, которые, возможно, еще покровительствовали в эти безбожные дни Китаю, чтобы таши, который, сидя на своем сиденье, повторяет нараспев мантры и вращает золотое молитвенное колесо, признали более достойным власти, чем белоглазую ламу с другого конца света. В противном случае министр готов был принять любые, не санкционированные Пекином меры.

Нет, Тибет он не отдаст. Отдав Тибет, он рискует лишиться не только своего доброго имени, но, возможно, и самой жизни.

Турбовинтовой самолет неожиданно резко вошел в пике, и министр тут же забыл о бунджи-ламе, о Тибете и о потере доброго имени, а возможно, и о самой жизни.

Теперь его заботило только одно – как бы не изрыгнуть завтрак, и он поднес бумажный пакет к своим обескровившим губам.

Подъезжая вместе с кхампами на грузовике к Гонггаре, Римо сказал им:

– Пусть этот город останется таким, как он есть.

Сидевший за рулем Бумба Фун вмиг осунулся, словно из него выкачали весь воздух.

– Никаких поджогов?

– Ничего. Нам нельзя замедлять своего движения.

– Но почему, о Гонпо?

– Вы сожжете город и разрушите аэропорт. И тогда мы не сможем вывезти из Тибета бунджи-ламу.

– Странная причина, – пробормотал Бумба Фун.

– Отведете душу, когда доедем до Лхасы.

– Но мы не станем жечь Лхасу. Это священный для Тибета город. Мы уничтожим только китайцев и их дома, оскверняющие нашу землю.

– Хватит! Удар по Лхасе надо нанести как можно осторожнее.

– Мы сделаем это очень осторожно, – пообещал Бумба Фун. – Так осторожно, как только могут кхампы.

– Превзойдите сами себя, – попросил Римо. – А как только я вытащу бунджи-ламу из города, можете веселиться, как захотите.

Подавшись вперед, Бумба Фун погнал грузовик, как одержимый.

Вертолет Народно-освободительной армии сел на горную вершину, взметнув тучи колючих замерзших хлопьев. Его лыжи на добрый фут погрузились в девственный снежный наст.

– Здесь мы в безопасности, – буркнул Кула, остановив вращение лопастей.

Мастер Синанджу шагнул в сугроб. Холодный, разреженный воздух обжигал горло, но он был напоен запахом свободы, и поэтому дышать им было радостно.

Чиун посмотрел на город.

В резком свете дня крыши домов Лхасы сверкали каким-то фантастическим блеском. На улице ни души, мелькают только крошечные фигурки в зеленом. В древнем городе, уютно примостившемся среди вечных гор, было введено чрезвычайное положение. Испокон веков лхасцы воспринимали все, с ними происходящее, как предначертанное судьбой, китайцев же было много и они были хорошо вооружены, поэтому никто не оказывал им сопротивления. Да и что тибетцы могли противопоставить смертоносному оружию оккупантов?

Кто-то должен оповестить их о присутствии бунджи-ламы и поднять их на борьбу. Только тогда они выйдут из своих домов на улицы.

Такое опасное дело под силу только мастеру Синанджу, подумал Чиун. Ну что ж, когда падет ночная тьма и усталые китайцы улягутся спать в своих казармах, он отправится в город, чтобы пробудить тибетцев от их долгого кошмарного сна.