– Умирая естественной смертью, – начал он, – бунджи-лама перевоплощается в младенца, родившегося в тот самый момент, когда жизнь покидает тело умирающего. Что до последнего бунджи-ламы, то он предрек, что обретет новую плоть вдали от Тибета, а также назвал некоторые признаки, по которым его смогут найти регенты.

– Все это, похоже, имеет космическое значение, – покачала головой актриса.

– Посмотрите на эту белую женщину, которую зовут Скуирелли Чикейн, – провозгласил мастер Синанджу. – Не правда ли, у нее огненные волосы?

– Да.

– Верно.

– Даже некрашеные, – кивнула Скуирелли, взъерошив лохматую, морковного цвета шевелюру.

– Мы помним, что сорок шестой бунджи-лама прежде всего предсказал, что в своем следующем воплощении будет иметь волосы цвета огня.

– Боже мой, да ведь это он обо мне! – воскликнула Скуирелли. – В своей предыдущей жизни я была бунджи-ламой?

– Первое испытание она выдержала. Теперь надо удостовериться, помнит ли эта женщина какую-нибудь реликвию из своей прошлой жизни.

– Покажите мне реликвию! Покажите реликвию! – взволнованно запричитала Скуирелли.

В этот момент возвратился Римо с сундуком. Скуирелли зачарованно следила за тем, как его открывают. Наконец изнутри гадко пахнуло, и перед ней предстала безглавая мумия в сидячем положении. Голова же покоилась на коленях мертвеца так, будто это было самое естественное для нее место.

– Что это? – отшатнулась женщина.

– Старый бунджи-лама, – ответил Лобсанг, вынимая из скрюченных коричневых пальцев мумии бронзовый трезубец с колокольчиком и потрясая им перед широко раскрытыми глазами Скуирелли.

– Вы узнаете этот дордже?

– Дордже?!

– Этот церемониальный жезл, – пояснил тибетец, – является символом власти бунджи-ламы.

Скуирелли озадаченно сдвинула брови.

– Нет, черт возьми. А почему не звенит колокольчик?

– Она выдержала второе испытание, – объявил Чиун.

– Выдержала?

– Было предсказано, то сорок седьмой бунджи-лама не узнает никаких атрибутов своей прежней власти.

– Совершенно верно. Я не узнаю эту штуку. – И глядя на изъеденное лишаем лицо старого бунджи-ламы, добавила: – По правде говоря, я не узнаю саму себя.

– Что за чушь! – возмутился Римо. – Конечно, она не узнает! Она никогда в жизни не видела старого бунджи-ламу. Что за идиотское испытание?

– Молчи, белоглазый, – оборвал его Лобсанг.

– Есть еще и другие испытания, – сказал мастер Синанджу. – Покажите нам свое левое плечо.

Скуирелли расстегнула верхние пуговицы розовой пижамы, подставляя «сексуалу» свое плечо. Казалось, тот со скучающим видом смотрит в окно. Скуирелли подумала, что он предпочитает взглянуть на отражение. Мужчины такие хитрецы!

– Посмотрите на знак. Вот уже многие века этот знак отличает всех бунджи-лам.

Скуирелли вздрогнула. Старый азиат показывал наманикюренным пальцем на ее голое плечо.

– Знак? Какой знак? – воскликнула артистка, всматриваясь в плечо. На нем и в самом деле виднелась какая-то ямочка.

– Боже! Подумать только! Никогда раньше не видела этой родинки.

– Это след от вакцинации, дура, – фыркнул Римо.

– Что за диковинное слово «вакцинация»? – поинтересовался Лобсанг.

– Это редкое слово, означает «отличительный знак бунджи-ламы», ведь слава бунджи-ламы достигла даже этой отсталой страны, – объяснил Чиун.