Оставался лишь камин. Уильямс недовольно поморщился – ведь это была не его собственность, – но и случай выдался чрезвычайный. Что бы ни задумывал Чиун, дело всегда кончалось неприятностями!

Римо швырнул вещицу в камин, за горящее полено. Полено же как назло оказалось не настоящим, а изготовленным из папье-маше. Не выдержав удара, оно развалилось надвое, в воздух взвился целый столб искр.

Теперь статуэтка лежала среди клочков горящей бумаги, открытая для всех взглядов.

– Черт! – в сердцах выругался Римо.

Выбора у него не оставалось. Надо во что бы то ни стало спрятать эту проклятую штуковину! Опустившись на колено, Римо сунул руку в огонь и так стремительно вытащил несчастную статуэтку, что не опалил ни одного волоска на руке.

Вещица, однако, сильно разогрелась. Стараясь избежать ожогов, Римо рванулся к сундуку, спрятал ее под сидящей мумией бунджи-ламы и торопливо захлопнул крышку.

Вернувшись через несколько минут, мастер Синанджу заметил, что Римо стоит с деланно скучающим видом.

Заподозрив неладное, Чиун насторожился:

– Что ты тут делал?

– Ничего. Только перевернул полено. – Римо указал на камин, стараясь ничем себя не выдать.

И тут вдруг с радостным воплем в комнату ворвался Кула.

– Я нашел идола! Нашел идола без лица!

И монгол поднял золотую статуэтку, знакомую всем, кто наблюдал раздачу призов Академией.

– Это тот самый идол, о котором говорил бунджи-лама! – вскричал Чиун. – Тот самый!

– В самом деле? – удивилась Скуирелли.

– Это ваш идол? – строго спросил Лобсанг.

– Да, конечно, мой.

– Им была подперта дверь, ведущая в комнату с колодцем. Как будто это какая-нибудь ненужная вещь.

– Да, я подпирала этой статуэткой дверь. А что делать бедной девочке, когда у нее столько идолов!

– Он не похож на Будду, – заметил Лобсанг – Как его зовут?

– «Оскар».

– «Ос-кар»? Как он оказался в ваших руках?

– Да он у меня уже миллион лет.

И тут все вдруг заметили дым.

– Откуда этот дымок? – спросил Чиун.

– Из сундука старого бунджи-ламы! – воскликнул Кула. – Видишь? Бунджи-лама требует нашего внимания.

– Проклятие! – выругался Римо.

Монгол откинул крышку сундука. Изнутри вырвался столб вонючего дыма. Запах был такой, будто горит высохшая навозная куча.

– Что ты хочешь нам открыть, О Свет Угасший? – спросил Лобсанг у сморщенной мумии.

Но старый бунджи-лама, окутанный дымом, по-прежнему молча сидел. И вдруг его расшитое золотом одеяние вспыхнуло ярким пламенем.

– Старый бунджи-лама весь пылает! – воскликнул Лобсанг. – Он покидает нас. Что это может значить?

– Это значит, – сухо отозвался Римо, – что он горит.

Прямо у всех на глазах мумия почернела, съежилась и превратилась в груду закоптившихся костей и пепла.

Взорам присутствующих вдруг открылась золотая статуэтка без лица, с мечом в соединенных вместе руках.

– Смотрите! – закричал Кула. – Еще один идол без лица. Точно такой же, как и первый!

– Это знак, – изрек Чиун. – Бунджи-лама подтвердил, что идол истинный, магическим образом явив другого, точно такого же.

– Это правда? – поинтересовался Лобсанг у Скуирелли.