Чувствовалось, что Чиун нервничает все сильнее и сильнее из-за такого рода эпизодов с учеником. Как бы ни были страшны прорицания, действительность была куда более угрожающей. Мастер Синанджу опасался, что Шива окончательно завладеет сознанием ученика, и тогда он потеряет его. Римо же и в мыслях не допускал, что род Синанджу может прерваться. Что до Чиуна, то он был убежден, что в жилах Римо течет корейская кровь.

Уильямс, впрочем, считал, что это невозможно.

Чиун поведал Римо также, что некто Лу Обесчещенный, мастер Синанджу времен Древнего Рима, по своей слабости допустил гибель самого великого человека, которому когда-либо служили Синанджу.

Ученик в глубине души лишь посмеивался, и так бы все и продолжалось, если бы не повстречался он в один прекрасный момент с Айвори, шриланкийкой, которую никогда прежде не видел, но тотчас вспомнил, стоило ему лишь взглянуть на нее. Оказалось, он знает девушку по прежней жизни.

Чиун сказал ему, что они любили друг друга две тысячи лет назад. Римо был мастером Лу, а она – жрицей Кали, грозной супругой бога Шивы. И в той жизни, и в этой смерть разъединяет их в миг высочайшего блаженства. Римо старался подавлять память о прошлой жизни, и это ему неплохо удавалось. Вплоть до сегодняшнего дня.

А ведь некогда все казалось таким реальным! Таким красочно-ярким.

Может, он и в самом деле воплощение Шивы? И был когда-то мастером Лу?

– Кто же я такой, черт побери?! – в сердцах буркнул Римо, шагая по песку.

Волны Тихого океана, увенчанные тонкими белыми гребешками, бесконечными рядами накатывали на берег и растекались до полного исчезновения – такие же вечные, как и звезды. Римо мрачно смотрел вдаль.

Волны продолжали свои набеги, звезды продолжали пылать холодным огнем. Кто осмелится утверждать, что дух его не может возродиться в какой-то другой жизни?

– Да пропади все пропадом! – со злостью бросил Римо и двинулся по направлению к дому. Одно можно сказать с уверенностью: Скуирелли Чикейн не бунджи-лама. Вся эта история лишь очередное немыслимое надувательство Чиуна.

Глава 10

Скуирелли Чикейн, поедая вишни в шоколаде, лежала на своей розовой, в виде сердца, кровати.

– Привет, мама. Это я, Скуирл. У меня просто потрясные новости!

– Ты встретила мужчину?

– Нет, сразу четверых.

– Не слишком ли это, дорогая? Даже для тебя...

– Что ты, мама, я совсем о другом. Выбрось из головы всякие грязные мысли. Ко мне явились четверо мужчин с совершенно сногсшибательными новостями.

– Что-что?

– Оказывается, я бунджи-лама. Или что-то в этом роде.

– Скуирелли Чикейн, ты, наверное, перепила бурбона, который отец подарил тебе на Рождество.

– Помолчи, пожалуйста! Ну хоть минутку. Я же сказала тебе, что я сорок седьмое воплощение бунджи-ламы. Более того, во мне как бы воплотились все бунджи-ламы, начиная с года Деревянного Дракона. Не спрашивай даже, сколько веков назад это было. Более того, бунджи-лама – рам-пам-пам-пам-пам-пам – воплощение самого Будды!

– Этого безобразного толстобрюхого бога с длинными мочками ушей?

Скуирелли посмотрела на свои розовые ногти.

– Я еще не знаю точно, какого именно Будды. Не перебивай меня, пожалуйста. Я так взволнованна, что едва могу говорить...

– Скуирелли, дорогая, если ты считаешь себя воплощением какого-то языческого бога, значит, у тебя не все дома. Перестань, пожалуйста, хихикать и соберись с мыслями. Как ты можешь представлять собой целое сборище каких-то там лам, когда ты уже на весь свет раззвонила про свои прежние воплощения.