Джейсон двинулся за врачом и, обогнув большой мерно жужжащий аппарат, увидел узкую кровать, а на ней — неподвижную фигуру, до подбородка укрытую простыней. Фигура была совершенно неподвижна: голова забинтована, на щеке — пластырь, рука в гипсе. Бледное лицо почти не отличалось по цвету от простыни, нос был заклеен еще одной полоской пластыря, губы скрывала прозрачная полумаска аппарата искусственного дыхания.

С того места, где стоял Джейсон, рассмотреть лицо было трудно, он сделал еще один шаг вперед и вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание, а глаза заволокло слезами.

Это была Кэрол.

На несколько мгновений Джейсон застыл точно парализованный. Сбылись его худшие опасения, и он не знал, что теперь делать. Наконец он робко наклонился над лежащей, осторожно прикоснулся к торчащим из лубка пальцам. Они были синеватыми и очень холодными, и на мгновение ему показалось, что он прикасается к трупу. Кэрол не шевелилась. Она была в другом, каком-то очень далеком мире, и казалось, что уже никогда не вернется обратно. Жизнь еще теплилась в ней, но внешне это никак не проявлялось. Даже дыхание, от которого чуть приподнималась ее грудная клетка, было механическим, искусственным.

Не замечая слез, катившихся по его лицу, Джейсон смотрел и смотрел на измученное, похудевшее лицо Кэрол. То, чего он так боялся, случилось — каким-то образом Кэрол оказалась в тоннеле, когда там произошел взрыв, и на долгих десять дней превратилась в неопознанную жертву теракта. Все это время она боролась за свою жизнь, но никто из близких ничего не знал, никто из тех, кто любил ее, не приехал, чтобы хотя бы подержать Кэрол за руку.

С трудом оторвав взгляд от лица женщины, которую он когда-то любил и продолжал любить, Джейсон повернулся к врачу. Он был потрясен и не сразу обрел дар речи.

— Это она… — прошептал он наконец, и обе медсестры с сочувствием поглядели на него. Они не знали английского, но им было ясно, что Джейсон опознал в неподвижной фигуре близкого человека.

— Мне очень жаль, мсье, — покачала головой врач и движением руки предложила Джейсону выйти вслед за ней в коридор. — Это ваша жена? — проговорила она, хотя никакого подтверждения не требовалось: слезы на лице Джейсона говорили сами за себя. Да и сам он выглядел как человек, на которого обрушилось страшное несчастье. — К сожалению, когда ее доставили, при ней не было никаких документов, поэтому мы не смогли опознать ее и известить родных, — добавила врач, с сочувствием глядя на него.

Джейсон с трудом кивнул.

— Я знаю. Ее сумочка и паспорт остались в отеле. Кэрол… она не любит таскать с собой сумочку. Никогда не любила.

Он действительно хорошо помнил эту ее смешную привычку. Кэрол утверждала, что сумочка делает ее старше, и, засунув в карман джинсов десять или двадцать долларов, отправлялась бродить по улицам Нью-Йорка. Джейсон считал это не слишком благоразумным и пытался настаивать, чтобы она брала с собой хоть какое-то удостоверение личности, но Кэрол только смеялась в ответ. «Меня узнают и без удостоверения, — говорила она, — а как раз этого я и хочу избежать!» И вот теперь, когда с ней стряслась такая беда, никто не знал, кто она, никто не опознал в этой тяжело раненной женщине знаменитую на весь мир кинозвезду.

— Кэрол — известная киноактриса, — добавил он зачем-то, хотя и понимал, что сейчас это не имеет значения. Для врача, да и для всех остальных тоже, его бывшая жена была теперь не суперзвездой, а пациенткой, жизни которой угрожала опасность и которую нужно было спасти.

— Вот как? — удивилась врач. — Вы говорите — она актриса?

— Да. Вы наверняка о ней слышали… Ее зовут Кэрол. Кэрол Барбер.

Джейсон знал, какое впечатление произведут его слова, и не ошибся.