Добравшись до своего кабинета, я создала документ и стала печатать. Он чувствует, как будто там ничего не осталось сказать. Нет будущего, о котором можно было бы писать. Нет прошлого, чтобы искупить.

Я в конце своей истории?

Я не знаю, что будет дальше. В отличие от моего предсказания убийства Честин, я не знаю, чем закончится моя жизнь.

Будет ли это от рук Джереми? Или это будет сделано моей собственной рукой?

Или, может быть, это не закончится вообще. Может быть, Джереми проснётся завтра и увидит, что я сплю рядом с ним. Может быть, он вспомнит все хорошие времена, все минеты, все глотания, и он поймёт, сколько ещё времени у нас будет на всё это теперь, когда у нас только один ребёнок.

Или ... может быть, он проснётся и поймёт, что смерть Харпер не была несчастным случаем. Может, он заявит на меня в полицию. Может быть, он захочет увидеть, как я страдаю за то, что сделала с ней.

Если дело в этом... так и будет.

Я просто въеду на своей машине в дерево.

КОНЕЦ

XXII

 ГЛАВА

Я даже не успеваю переварить эту концовку, как слышу, что джип Джереми въезжает в гараж. Я складываю страницы в стопку и смотрю на монитор. Верити всё ещё не двигалась.

Он подозревал её?

Я сжимаю шею, пытаясь ослабить напряжение, которое вливала в мои мышцы последняя глава. Как он мог всё ещё заботиться о ней? Купать её и заботиться всю оставшуюся жизнь? Чувствует, что должен ей обещание своих клятв?

Если он действительно думал, что она убила Харпер, как он мог находиться водном доме с ней?

Я слышу, как открывается дверь гаража, подхожу к двери офиса и выхожу в коридор. Джереми держит Крю на руках у подножия лестницы.

– Шесть швов, – шепчет он. – И много обезболивающих. Он будет без сознания всю ночь. Он несёт его наверх, чтобы уложить спать. Я не слышу, как он проверяет Верити, прежде чем снова спуститься вниз.

– Хочешь кофе? – спрашиваю его я.

– Давай.

Он следует за мной на кухню, где обнимает меня сзади, вздыхая в мои волосы, пока я завариваю кофе. Я прислоняюсь к нему головой, переполненная множеством вопросов, но я ничего не говорю, потому что даже не знаю, с чего начать.

Я поворачиваюсь, пока варится кофе, и обнимаю его.  Мы  держимся  друг  за  друга в течение нескольких минут, пока он не отпускает меня и не говорит:

– Мне нужно принять душ. У меня засохшая кровь на всём теле.

Тогда я это замечаю. Капли на руках, пятна на рубашке. Я рада, что не суеверна.

– Я буду в кабинете.

Мы целуемся, а потом он бежит наверх. Я жду, пока кофе заварится, чтобы сделать себе чашку. Я всё ещё не знаю, как подойти к нему со всеми моими вопросами, но после прочтения последней главы у меня их так много. Я думаю, что это может быть долгая ночь.

Я слышу, как он принимает душ, когда наливаю себе чашку кофе. Я несу его с собой в кабинет, а потом выливаю на пол. Чашка разбивается вдребезги. Горячая жидкость забрызгивает мои ноги и начинает просачиваться под пальцы, но я не могу пошевелиться.

Я застываю на месте, глядя на монитор.

Верити лежит на полу. Она стоит на четвереньках.

Я бросаюсь к телефону, одновременно выкрикивая имя Джереми.

– Джереми!

Верити склонила голову набок, как будто услышала мой крик сверху. Прежде, чем  я успеваю дрожащими пальцами открыть приложение для камеры, она заползает обратно в постель.

– Джереми! – снова кричу я, роняя телефон. Я бегу на кухню и хватаю нож. Я бегу вверх по лестнице, прямо в комнату Верити. Я отпираю её дверь и распахиваю её настежь.