Некоторые вещи «как бы» не входят в образ по умолчанию. Отправление физиологических потребностей, ковыряние в носу, некоторая интимная гигиена и прочее рыгание. Если элементы подобного интима включить в свой публичный образ — скажут о шоке, эпатаже, вульгарности и в лучшем случае художественной оригинальности. Здесь — люфт между публичным образом и лично-интимным — обычный люфт, стандартный, можно сказать.

А вот суровый начальник. Требовательный, неподкупный. Этот образ — для подчиненных. А для его вышестоящих начальников — образ другой: услужлив, понятлив, исполнителен, скромен, шутке подхихикнет в меру. О, а вот и образ для домашнего употребления: молодая стерва-жена вьет из старпера веревки, и он все терпит, и счета оплачивает безропотно, и любовников в лицо знает, лишь бы не ушла и в постели до тела допустила. Но иногда ездит к проститутке садо-мазо, и за хорошие деньги хлещет ее плетью, кроет матюгами и подвергает ужасным способам, которые даже сексуальными назвать нельзя, но ему в наслаждение: душеньку отведет до оргазма.

Широка, говорите, русская душа? Это вы бросьте, ширина категория геометрическая и национальности не имеет.

…Короче — мы имеем дело не с человеком, а с его образом. Иначе выражаясь — с его информационной моделью. И он никогда не горит желанием выкладывать тебе адекватно всю информацию о себе.

И. Мы составляем мнение о человеке на основании той информации, которой располагаем. Вот вывалился компромат — и человек оказался хуже (его информационный образ стал хуже). И вдруг — опровержение — клевета все! И образ вернулся в первобытное состояние: вон крылья белые за спиной растут.

Но. Поскольку чужая душа потемки. А мнение иметь о человеке надо, чтобы с ним какие-то отношения строить и вообще в картину мира вписать. То мы идентифицируем суть человека с его информационной моделью, которой располагаем.

И вот тут начинаются технологии.

Реклама, хвала, рассказы о подвигах и достоинствах — это создание резко позитивного образа. А суть может остаться прежней, нетронутой, даже и незначительной может остаться: ничтожный мужичонка.

Клевета, очернение, раздувание ошибок — и вот мы имеем отрицательный образ. А человек, может быть, на самом деле хороший. Опустить его решили конкуренты в бизнесе или политике, обычное дело. Ан народ верит!

Чем дальше ты от человека, не знакомого лично — тем легче впарить тебе о нем все, что угодно. От святости и гениальности до детоубийства и паранойи.

Тут — оп! — происходит подмена знания верой. Вот ты черпаешь из телевизора массу информации. В том числе погода, биржевые курсы, передачи о науке и искусстве. Владение этой информацией, имение ее в своей голове ты называешь знанием. Информация эта рациональна, логична, и по всему соответствует действительности. Кроме погоды на завтра, конечно.

Тебе рассказывают биографии звезд, ученых, политиков. И вроде все верно. Даты, награды, встречи. Ты получаешь знание этого.

И вот тебе начинают в авторитетной телепередаче рассказывать, что такой-то человек — негодяй и лжец. И приводятся примеры, которые ты лично не можешь проверить. И знакомые твои не могут. И вы верите тому, что услышали. Ну, пока не услышите серьезных опровержений.

А если все СМИ задудели в одну дуду? Хана тебе, мальчик. Это и есть правда. Всеобщее мнение. Знание! Раз все знают.

А если это повторить десять тысяч раз? Тогда это бесспорная истина. И сомневаться не в чем! Это — часть нашего мира в нашем представлении.

А называется это не шибко изящным словом «пропаганда». Это компостер для ваших мозгов. Это вкладывание в ваш мозг образа, специально созданного для вас. Чтоб вы вели себя так, как надо заказчику пропаганды.

А для примеров:

ТРОЦКИЙ. Этот образ в России — а в основном в СССР — претерпел самую полную метаморфозу.