Зато кто маячил поблизости, так это Аристокл, ехавший, как обычно, на ослике, а не на коне.

— Господин… — заговорил раб, перехватив взгляд Вара, причем заговорил таким тоном, словно был значительной персоной и намеревался сообщить нечто важное.

— Ну, что еще? — буркнул Вар и услышал раздражение в собственном голосе.

Как он и думал, раб указал на очевидное:

— Мне неприятно это говорить, господин, но, похоже, собирается дождь.

— Если тебе неприятно это говорить, — взорвался Вар, — тогда незачем разевать свой поганый рот!

— Прошу прощения, господин, — промолвил Аристокл то ли испуганно, то ли обиженно.

Вар вздохнул. Когда владеешь человеком и держишь в руках его жизнь, неизбежно возвышаешься в собственных глазах. Но это не значит, что ты вправе набрасываться на раба не потому, что тот провинился, а просто из-за своего дурного настроения.

Снова вздохнув, наместник сказал:

— Есть вещи, с которыми ничего нельзя поделать. Не везет, так не везет.

— Истинная правда, господин.

Что-что, а это Аристокл, будучи рабом, знал слишком хорошо. Например, если Вару охота на него набрасываться, что он может с этим поделать?

Римский наместник снова оглянулся по сторонам и еще сильнее нахмурился.

— Ты видел в последнее время отца Зигимера?

Раб энергично покачал головой.

— Нет, господин. Однако он должен быть где-то здесь.

— Мудрое высказывание. Каждый, кто существует, где-нибудь да находится, — проворчал Вар, поднимая взгляд к небесам.

Тучи сгущались, темнели, в воздухе отчетливо пахло близким дождем. Вар огорченно прищелкнул языком.

— Хотелось бы только знать, где Зигимер сейчас.

Аристокл сделал вид, будто заглядывает в свой поясной кошель, что заставило Вара фыркнуть.

— Я не ношу германца с собой, — промолвил грек.

— Да, я тоже.

Вар снова огляделся. Зигимера по-прежнему нигде не было видно. Наместник подозвал проезжавшего мимо младшего кавалерийского командира и приказал:

— Найди отца Арминия. Мне нужно с ним поговорить.

— Есть, командир.

Кавалерист отсалютовал, передал приказ двум или трем рядовым, и те поехали вдоль колонны, выкрикивая имя Зигимера.

— Этак недолго и спугнуть, — пробормотал Аристокл.

Возможно, он имел в виду скрывавшихся в кустах куропаток. Зигимер, прирожденный хищник, больше походил на клыкастого дикого кота, чем на безвредную, невинную, беззлобную птаху.

Вар слышал, как легионеры все громче и настойчивей выкликают имя Зигимера. Крик передавался по цепочке, но наместник не слышал ответного возгласа отца Арминия.

— Куда он подевался? — проворчал Вар.

— Похоже, поблизости его нет, — отозвался Аристокл.

Римский наместник предпочел бы услышать совсем другое. Спустя некоторое время вернулся посланный на поиски кавалерист и безразличным тоном доложил:

— Прошу прощения, командир, но будь я проклят — похоже, этот несчастный поганец смылся, оставив нас с носом.

— Как это могло произойти?!

Квинтилий Вар махнул рукой, указывая на тысячи марширующих легионеров.

— Нас вон сколько, а он один!

Кавалерист флегматично пожал плечами.

— Еще раз прошу прощения, командир, но так уж вышло. Полагаю, он отъехал в лес пару часов назад. Если бы его кто-нибудь спросил, куда он и зачем, он мог ответить, что хочет облегчиться.